- Куда? – с любопытством спрашивает Данди, ощущая странную беззаботность и готовность к любым приключениям.
- Увидишь. Думаю, это поможет тебе почувствовать себя лучше.
***
Пляшущая паутина неоновых вывесок, витрин с голографическими картинками, шелестящий гул из голосов, музыки и проносящихся мимо транспортных средств всевозможных конфигураций; матово-темное небо над головой в просветах между небоскребами – огромный живой пульсирующий мир, расплывающийся по периферии - манящий, реальный.
Данди еще никогда не был настолько пьян. Их с Брутом несколько экспериментов по употреблению изменяющих сознание веществ обычно заканчивались, когда система, выждав заданное время, начинала ускоренную фильтрацию. Но на сей раз он не задавал время, и вот это состояние неопределенности и потери контроля теперь будоражит и рождает чувство легкой эйфории.
Бульвар Карлов – сосредоточие ночной жизни города. Многочисленные ночные и стриптиз клубы, круглосуточные элитные бары и рестораны, неизменная «Матушка крольчиха» в элитном сегменте, секс-шопы, магазинчики со специфическими сувенирами, противозачаточными и разной мелочевкой, мини-фонтаны и искусственные газоны. И среди всего этого – Irien и Bond.
Накануне выхода Байрон буквально вытряхнул Данди из одежды, поставил рядом с гардеробной и по очереди примерял на него, кажется, половину ее содержимого. Они были примерно одной комплекции, Байрон лишь на пару сантиметров пониже, и Irien отличался хорошим вкусом при выборе одежды, так что Данди после переодевания и легкого макияжа совершенно не узнал себя в зеркале. Но, кажется, алкоголь полностью мирил его с ситуацией.
Нынче они ничем не выделяются среди светской публики; с ними пытаются знакомиться и Байрон отдувается за них обоих, поддерживая разговоры, которые их собеседники и собеседницы явно хотят завершить в постели.
Данди кто-то фамильярно берет за руку, кто-то визгливо смеется у него над ухом, а ощущение эйфории и беззаботности отчего-то вдруг сменяется тревогой и апатией. Он машинально отстраняет протянутую ему початую бутылку какого-то дорогущего коньяка, вырывает руку из захвата, бормочет нечто невнятное и, сделав несколько шагов в сторону ближайшего переулка, опирается о стену и задает системе ускоренную фильтрацию этанола в крови.
Закончить он не успевает – привычную мирную какофонию звуков вокруг нарушает надрывный визгливый женский крик. Оторвавшись от стены, Данди движется в ту сторону с максимальной скоростью, на которую нынче способен; сзади и справа также слышится топот бегущих ног.
Он добегает первым. Девушка в форме горничной зажимает рот рукой, стоя у мусорного бака, а у ее ног валяется набитый до отказа пластиковый мешок.
Причину ее испуга Данди видит в следующую секунду – обычно баки запираются наглухо, доступ к ним имеют лишь жители окрестных домов и хозяева бизнеса. Теперь крышка бака откинута в сторону, а выглядывающая изнутри голая человеческая нога не особенно похожа на традиционное содержимое мусорных контейнеров.
Комментарий к Бар “Excellence”
Музыкальное сопровождение к главе
“Но я уродец”: https://www.youtube.com/watch?v=XFkzRNyygfk
========== Поворот ==========
- Ты уверен, что не хочешь зайти? Точно?
Лампочка над дверью подъезда мигала, посекундно выхватывая из полумрака яркий блик на светлой макушке Эдварда, раскрашенных во все цвета радуги пластиковых лошадок на детской площадке и похожую на паутину крону земного дерева с облетевшими листьями.
В голосе Эда удивление и немного обиды, Брут научился чувствовать оттенки эмоций, плюс чуть прерывистый ритм сердца и уровень феромонов, который резко снижается.
- Прости. Я вдруг вспомнил о неотложном деле. Работа…
- Да уж, - Эд хмыкает, - Мой тебе совет – если снова захочешь кого-нибудь продинамить, придумай что-нибудь поинтереснее, чем работа. Или просто говори правду. Не понимаю все же – что не так? – Обида в его голосе звучит явственнее. – Нам ведь было здорово в прошлый раз.
Брут чуть пожимает плечами, ощущая нехватку слов, чтобы описать поток мыслей и ощущений у него внутри. Дон Чезаре как-то говорил, что с возрастом все приедается, начинает вызывать скуку. Но до недавнего времени свидания с разными и одинаково интересными людьми казались ему очень увлекательным и приятным занятием. Что же изменилось? Почему теперь ему не хочется подняться на десятый этаж одной из множества одинаковых серых коробок спального района и заняться сексом с этим несомненно привлекательным во всех отношениях парнем? Он наверняка узнает о нем что-то новое, и ему совершенно точно будет приятно.
- Если б я знал…
Эд негромко смеется.
- Что ж, это по крайней мере честно. Можно еще добавить, что дело в тебе, а не во мне, это будет вежливо, люди так говорят, знаешь ли.
Брут приподнимает бровь.
- Но ведь дело на самом деле не в тебе. Ты… замечательный. Да, именно так.
- Ты быстро учишься, киборг мой ненаглядный. У меня нет детектора лжи, но я тебе верю, ага. Дело не во мне. А как насчет того парня за барной стойкой? Может дело в нем? Может ты был со мной просто чтобы заставить его поревновать? Для киборга это было бы очень круто. Очень взрослая манипуляция.
Брут приходит в замешательство. «Замешательство» - правильное слово, ощущение, когда мысли путаются, а цифровая память совершенно бесполезна.
- Данди мой… опекун. И я никогда не думал…
Эдвард смеется громче и непонятно чего больше в его смехе – насмешливой снисходительности, или злорадства. Потом покровительственно хлопает Брута по плечу.
- Добро пожаловать в мир людей, малыш.
Брут зябко поводит плечами, поднимает ворот куртки, шагая между безликих бетонных конструкций, одинаковых двориков с минимумом растительности, редких рекламных голограмм и скупо оформленных вывесок разного рода заведений. До их дома около часа быстрым шагом, а такси стоит недешево, лучше дойти пешком, раз уж оставил спидер возле бара. Брут думает о том, что надо в конце концов купить шарф, а не регулировать температуру тела, смысл тратить лишнюю энергию, какой-нибудь похожий на шарф Эда – уютный, крупной вязки. Вспоминает как Эд ежился у дверей подъезда, несмотря на шарф, периодически покусывал нижнюю губу, морщился словно от зубной боли. Это скребущее неприятное ощущение внутри явно чувство вины. Хотя, что он такого сделал? Люди постоянно так поступают. Бросают друг друга, обманывают. Он хотя бы никого не обманывал.
На одной из детских площадок его взгляд вдруг цепляет человеческую фигуру, кажущуюся смутно знакомой, и Брут резво сворачивает с проложенного системой кратчайшего маршрута до их дома.
Приблизившись, он понимает, что не ошибся – Рафик Хасанов, забравшийся на детскую карусель, с меланхолично-понурым видом вертит ее, перебирая ладонями торчащее посередине колесо, древняя как мир конструкция, в отличие от навороченных аттракционов, установленных в элитных районах для местной детворы.
- Эй!
Рафик оборачивается, и только теперь Брут замечает на его лице несомненные следы физического воздействия – кровоподтек на правой скуле и ссадину на подбородке. Губы Хасанова-младшего, тем не менее, тут же расплываются в улыбке.
- Привет человек-из-стали. Ты тут какими судьбами?
- Я просто мимо шел, а вот ты чего не дома? И кто это с тобой сделал? Отец в курсе?
Рафик смеется, но как-то невесело, поднимает вверх раскрытые ладони.
- Сразу видно – настоящий детектив, сразу допрос с пристрастием. Я тут… так, забрел. Школа всего в двух кварталах. Отец на выезде, Мадина у подружки, уроки вместе делают. Чего мне одному дома-то торчать.
- Ты что-то натворил? Подрался? Если нужна моя помощь, только скажи.
- Круто. - Бурчит Рафик, съеживая плечи; его улыбка гаснет как вынутая из гнезда лампа. – Мой собственный DEX-телохранитель. Но не стоит. Я сам справлюсь… справился.
Историю Рафика, которую Брут выслушивает с максимальным вниманием, можно рассказать в двух словах – подрался из-за девчонки. Брут кивает сочувственно-понимающе, хотя конфликт для него лишен смысла – женщина всегда сама делает выбор, а уж критерии, которыми она руководствуются, это загадка для великих умов всех эпох развития человечества.