- Мы будем ещё выше, там ветер ещё сильнее.
Лусия пока была одета в обычную свою одежду - мешковатые штаны, такую же куртку, в рукаве разрезы для спиц... Мантию из цветочных лепестков ей предстояло надеть только в храме. Альфреду и советнику Нгатаботу приготовиться нужно было заранее. Советник сейчас больше всего напоминал осьминога, у которого посреди головного мешка между печальными глазами торчал неожиданно большой и вполне человеческий нос. Этот нос ему никак не удавалось спрятать под полосами плотной черной ткани.
- Оставьте так, - приказала Лусия. - И давайте, ради Жабы, пошевеливайтесь уже.
Из глуши и дебрей к Храму добирались на чем-то вроде жука-рикши - у повозки было шесть ног, добежали на удивление быстро.
- До сигнала двадцать минут. Живо, бойцы невидимого фронта, нам ещё на самую верхушку подниматься, ну, бегом, бегом!
На ходу, пока бежали к подъемнику, Альфред все пытался представить, как это может произойти. Хемотаксис - это когда частицы разумного слизевика, влекомые миллионнолетним инстинктом полового размножения, стягиваются друг к другу, и дотоле аморфное распределенное тело за считанные часы, а иногда и быстрее, превращается в мощные "цветоносы" со спорами. Это подобно взрыву и неостановимо - так же, как всякий другой акт любви. "Цветоносы" выбрасывают огромное количество "пыльцы", фактически, от разумного существа только "пыльца" и остается. Естественно, будут ослеплены все камеры слежения, понятное дело, сработает пожарная сигнализация, и вообще наступит хаос преизрядный. В этом хаосе и в облаках переполняющих пирамиду Кзю спор они и должны будут проникнуть внутрь таможни (тут уже за дело брался советник Нгатабот, который, кажется, умел открывать любые замки вне зависимости от того, какую очередную форму принимало отражение его пятимерной сущности в трехмерном пространстве), главное - войти недалеко от пункта выдачи, потому что Стем заодно сообщал, что похожий по описанию пакет он созерцал на выдаче - не убрали, стало быть, далеко на склад пока что...
- На все про все будет минут семь-восемь, - сказала Лусия, когда они втиснулись в подъемник и стали со скрипом и скрежетом возноситься к вершине Храма, - Вентиляция там, надо полагать, хорошая...
- Дверь я за три ваших минуты вскрою, - пробубнил советник, - а там уже пусть этот твой юный бог хватает свою цацку...
Альфред глубоко вздохнул. Все, что он мог сделать - это "войти в поток", как учили, и действовать размеренно и плавно. "Никогда так не было, чтобы никак не было!" - внушительно говаривал отец, и Альфред это хорошо запомнил. Лусия с Нгатаботом ещё что-то обсуждали насчет отступления, но юноша уже видел и воспринимал только то, что непосредственно относилось к нему и его задаче. Поэтому он не запомнил ни того, как Лусия облачалась в мантию жрицы, ни того, как она вывела их с советником на верхнюю площадку Храма.
А вот гонг он услышал - все тело затрепетало и завибрировало в такт. Сквозь гул донесся голос Лусии: "Ногу сюда. Сюда! Линия очень узкая, дыши ровно, смотри только перед собой".
Конечно, Жрица спускалась вовсе не по воздуху. Это был невидимый силовой клин. Советник, которого пустили вперед, цеплялся за него кончиками ходильных щупалец, Жрица вообще не знала страха, а Альфреду, в целом, важно было совсем другое.
Они не прошли и трети пути вниз, когда он первым заметил, что над Пирамидой Кзю поднимается как бы легкий дымок. Он очень быстро сгущался... вот взвыла сирена... вот замигали красные вспышки...
- Пошел! - крикнула Жрица. Споры бывшего мудреца уже обволакивали их, у Альфреда зачесалось в носу. Он прыгнул, точно зная, где приземлится. Советник спрыгнул следом. Жрица должна была продолжать спуск, чтобы замкнуть фотоэлемент на нижнем конце линии, да ей, собственно, в Пирамиде и делать было нечего.
В клубах пыльцы, вылетавших из вентиляционных шахт Пирамиды, нельзя было разглядеть и кончика пальца, но Альфреда вели память и чутье Совершенного. Советник, чмокая присосками, следовал за ним. Поскольку в третьем измерении бывший шпион не дышал, а Альфред применил технику пранаямы, то пыльца злоумышленникам никак не мешала. Нгатабот ловко и быстро вскрыл наружную дверь какой-то подсобки. Внутри пирамиды был натуральный хаос. Пыльца лиловая, пыльца ярко-желтая, пыльца цвета охры и ядовито-зеленая, смутно видимые в густом воздухе вспышки аварийных маячков, непрерывная болтовня системы оповещения на пяти галактических языках... Несколько раз на них натыкались несчастные, замешкавшиеся с эвакуацией. Альфред отрывал кусок от своего "охраннического" одеяния, чтобы бедолагам хотя бы нос прикрыть, и участливо направлял к выходу. Кажется, их принимали за спасателей. Во всяком случае, никто не препятствовал их продвижению, вот только внезапно коридор уперся в стену. Советник, выпутавшись из одежд, растопырил щупальца и полез обследовать препятствие.
- Герметическая дверь, - прогудел он, свесившись из цветных облаков над Альфредом. - Замка нет. Надо искать силовое управление.
И снова исчез. Альфред замер. Пранаяма не способствовала активным действиям, только сосредоточению, да и чем бы он мог помочь советнику? Внезапно Нгатабот показался снизу. Альфред не сразу понял, что он там делает - но это было невероятно: упершись половиной щупалец-ног в пол, тот второй половиной толкал тяжеленную дверь кверху. Должно быть, мускулы этого дряблого на вид тела были чудовищно сильны - между краем двери и полом образовался зазор, и он рос... Альфред двинулся было на помощь, но советник, налившийся чернильным пурпуром, проскрипел:
- Долго не удержу... как только сможешь - пролезай.
Альфред кивнул и обратил все внимание на щель. Между тем советнику было не просто тяжело. Пыльцы в их секторе уже стало намного меньше, и Альфред видел, что тело Нгатабота меняется. Его и без того выдающийся нос сделался совсем неприлично огромным, верхние щупальцы быстро укорачивались, да и нижние тоже будто стремились втянуться в головной мешок... "Ох, как невовремя-то", - разобрал Альфред, и понял, что очередная смена фаз лун где-то в невыразимо нездешнем родном мире советника с минуты на минуту заставит его сменить форму. Он прикинул высоту зазора, выдохнул из легких как можно больше воздуха вместе с застоявшейся праной, и юркнул под дверь. С той стороны раздался металлический звук, и дверь стала медленно опускаться - но Альфред в последнее мгновение ещё успел выбросить руку, схватить и втянуть небольшой металлический предмет, похожий на отвертку. У него, во всяком случае, было длинное металлическое жало и какие-то красные огоньки в основании рукоятки мигали, будто глаза. Не раздумывая, Альфред сунул "отвертку" в карман штанов, и огляделся.
Он был на месте - в том самом зале выдачи, где давным-давно заносчивый чешуйчатый таможенник отказался выдать ему Чинтамани. Не слишком торопясь, Альфред прошел по помещению, прикинул, где сидел тогда чиновник, перегнулся через барьер и увидел ее, конечно. Пылью развеянный ныне мудрец не ошибся - в пакете из плотной коричневой бумаги, с огненно-красными орионскими письменами, - руку протяни...
Альфред протянул.
И время как бы затаилось. Ему ведь тоже предстояло перемениться, как только этот разноглазый юноша возьмет в руку осколок камня из какой-то далекой-далекой галактики. "И содрогнулись тут небеса", - вспомнилось Альфреду затверженное с детства из "Дзанлундо", - "и выпали окрест дождем драгоценности семи родов... и цветы пяти видов...". Кругом лежала горами разноцветная пыльца. Альфред держал бумажный пакет за верхушку и ждал - пока предназначение не подтолкнет в сердце. Оно не должно было замедлить, потому что он ведь Совершенный, а она - Чинтамани... и оно не замедлило. Внутренним взором Альфред, дитя, не видевшее ничего, кроме гималайских суровых предгорий и снов, вдруг узрел множество миров и связей. Он словно посмотрел с огромной высоты на пестрый ковер, на гигантскую мандалу, и почувствовал... Трудно выразить словами, - всего понемножку, но довольно, чтобы на мгновение перехватило дыхание, и достаточно, чтобы он понял, что власти на ЭТИМ у него нет и не может быть никакой, а может быть и есть только сопричастность.