Уязвив самолюбие инспектора, Филипп сделал его своим врагом. Мог ли он дать ему уйти, не ликвидировав подозрения, которые у того, вероятно, появились?
Когда полицейский уже собирался пересечь порог комнаты, он бросил:
— Вы бы не сомневались, что это несчастный случай, если бы видели место происшествия… да еще в семь часов вечера!
Полицейский резко обернулся.
— Откуда вам известно время аварии?
Он проглотил наживку с жадностью барракуды.
— Или, быть может, это меня тоже не касается? — спросил он агрессивно-ехидным тоном.
Случай был слишком благоприятным для коррекции линии поведения, и Филипп, не колеблясь, принес повинную:
— Только что я вспылил, слова опередили мои мысли. Прошу простить меня за это. Мои нервы на пределе.
Не без удовлетворения наблюдая за снимающим пальто инспектором, он неожиданно очень доверительным тоном произнес:
— Что именно вы хотели бы узнать?
Довольный в глубине души, что ему удалось сохранить престиж, Шабёй смягчился:
— Так ведь… я уже сказал: откуда вам известно время аварии?
— Все очень просто! Я знал, что жена собирается заглянуть к парикмахеру. Вечером, в Мулене, когда я начал беспокоиться, я туда позвонил. Хозяин уверил меня, что она в пять уехала. До Мулена ехать часа два, максимум два с половиной.
— При условии, что мадам Сериньян отправилась туда немедленно.
— Она знала, что ее ждут. Она и так уже опаздывала. Я думаю, не потому ли она ехала быстрее, чем обычно. А было уже темно. Она не любила ездить в темноте.
Филипп замолчал, повернулся к окну и протер стекло тыльной частью руки. Дождь перестал, однако небо оставалось затянутым темными, низкими облаками.
Тишину нарушил голос Шабёя.
— Адрес салона причесок?
Номер дома Филипп не знал, но назвал вывеску «У Люсьена», и улицу, одну из главных артерий предместья Бур-ля-Рен.
— Естественно, — вновь заговорил Шабёй, записывая добытую информацию в блокнот, — вы не видели мадам Сериньян после того, как она покинула салон?
Это было даже слишком хорошо! Рыба не только клюнула, но и сама себя подсекла.
— Почему вы спрашиваете?
Вопреки тому, на что рассчитывал Филипп, от враждебности Шабёя, похоже, не осталось и следа.
— Хотя ответ мне известен заранее, месье Сериньян, есть вопросы, которые я просто обязан задать. Итак, вы не видели мадам Сериньян после пяти часов?
— Я не смог бы это сделать, даже если бы захотел. Алиби напрашивалось само собой, иносказательно, и хотя не было произнесено ни единого слова, менее эффективным оно от этого не становилось.
— Я приехал в Мулен к Тернье между пятью и половиной шестого.
Шабёй одобрительно кивнул.
— То же самое показали и ваши друзья. Между прочим, они к вам очень привязаны.
— Да, Робер и Люсетта мне очень помогли.
— Мадемуазель Тернье питает к вам особое уважение. Женщина с характером.
Не дождавшись реакции, он позволил себе дать ей личную оценку:
— С характером, однако, простите за выражение, с поганым характером!
Желание обоих сгладить углы разрядило накалившуюся было атмосферу, и беседа стала более задушевной. Поговорили еще немного о том, какой резонанс будет иметь вскрытие, о дате похорон, и полицейский решил, наконец откланяться.
— Ни о чем не беспокойтесь, вам позвонят. Впрочем, вы всегда можете найти меня в комиссариате Бур-ля-Рен.
Итак, местная полиция была ни при чем. Филипп только укрепился в своем первом мнении: от комиссариата затребовали информацию, и раздобыть ее поручили молодому ретивому инспектору. А вот вскрытие, напротив, путало его карты несколько больше. Он еще долго после ухода полицейского размышлял о его причинах и следствиях. В конце концов он пришел к утешительным выводам. С одной стороны, разве полицейская рутина не требовала произведения вскрытия после всякого несчастного случая со смертельным исходом при отсутствии свидетелей?.. С другой стороны, после такой аварии могли остаться какие угодно раны. Состояние тела, обгоревшего на три четверти, никогда не позволит установить их точное происхождение. И если даже предположить самое худшее, разве Робер и Люсетта не сделают все возможное, чтобы оправдать своего друга?
Вдруг он вспомнил, что должен позвонить Роберу. Тот был еще на фабрике.
— Да, старина, я ждал твоего звонка. У тебя кто-то был?
— Инспектор Шабёй.
— А!.. Все же он у тебя объявился? Я ему, между прочим, сказал… Он не слишком донимал тебя своими вопросами?
— Да нет, не особенно, но он сообщил мне неприятную новость…