Уже наступил вечер и солнце тусклое и негреющее скрылось за величественной вершиной Мушерот. Кое-где еще виднелись остатки грязного снега, теперь уже снова замерзшего. Прохожий, тепло закутанный в пальто, спрятал шею и спешил куда-то. Многие женщины носили брюки и сапожки.
Либо я был жертвой своей фантазии, думал Жак, и все это не имело значения, либо меня действительно преследуют…
Чтобы обрести уверенность, он нарочито медленно встал и не спеша захлопнул дверцу машины, не спуская глаз с бульвара, оживленного в это время дня.
— Если меня действительно преследуют…
Он всей душой желал обратного, но почему-то почувствовал своеобразное удовлетворение, увидев вновь желтую машину. Метрах в пятидесяти от него водитель с трудом нашел место и остановился в крошечном промежутке между двумя машинами. Если в самом деле Жака Меллерея преследуют, то водитель определенно должен подойти, чтобы не дать своей жертве улизнуть.
Это было странно, но Жак сразу же мысленно поменялся ролями с преследователем и решил наблюдать за ним. Он чуть помедлил, огляделся и обнаружил рядом кафе. Подойдя к двери, он открыл ее и встал на пороге, наблюдая за мужчиной, который стал выходить из своей машины.
— Если он подойдет…
— Закройте дверь! — крикнул кто-то из кафе.
Мужчина вытащил свое худое тело из машины, обстоятельно высморкался и сделал шаг в направлении Комби Эака.
— Закройте же, дверь! — повторил кто-то рассерженным голосом. — У себя дома ведь наверное закрываете!
Жак вошел в кафе, заполненное густым дымом. Кровь прилила к его голове, капли пота выступили на лбу.
Он расстегнул пальто.
— Один виски.
Жак продолжал стоять у двери. Он вытер рукой пыль со стекла двери и устроил себе смотровую щель, чтобы можно было смотреть на улицу.
Мужчина из желтой машины вскоре появился в поле зрения. Своей неторопливой прогулочной походкой он отличался от остальных куда-то спешащих пешеходов.
Мужчина был высокого роста, имел размашистый шаг. На нем было черное кожаное пальто, поднятый воротник которого соприкасался с опущенными полями его зеленой фетровой шляпы.
Маленькие близко посаженные глаза, крючковатый нос, большой рот с толстыми губами, впалые щеки с выдающимися скулами делали его очень некрасивым: его лицо привлекало и отталкивало одновременно.
На первый взгляд он казался одного возраста с Жаком — лет тридцати пяти, может быть немного меньше. Жаку казалось, что тот его не видит.
Мужчина не спеша закурил сигарету и несмотря на холод продолжал стоять с блуждающим взором. Вдруг, видимо, его заинтересовал Комби Жака.
Он обошел машину, чтобы лучше ее разглядеть и поинтересоваться ее техническими данными. Если Жак еще имел какие-то сомнения, то поведение мужчины их рассеяло.
Жак выругался вполголоса, внутри его все кипело от гнева, в то время как колени его задрожали от слабости и чувства беспомощности. Мгновенно подумал он о возможных последствиях этой слежки и будущее ужаснуло его, как и настоящее.
В такой момент и вообще сегодня не следует делать глупостей. Он подошел к стойке, залпом выпил свое виски, чего раньше никогда не делал. И заказал еще порцию, которую выпил, как только ему налили. Огненная приятная теплота заструилась по его жилам и колени его перестали дрожать.
— Дайте мне, пожалуйста, телефонный жетон.
Он получил его от девушки, по видимому итальянки, которая указала на кабину. Он вошел туда, опустил жетон и набрал номер. Как только номер был набран, он нажал на разговорную кнопку.
— Хелло, Жаннина? Это я, Жак…
У Жаннины был молодой тихий и милый голос. Жак был под хмельком и закрыл глаза. Он слушал голос молодой женщины и вообразил, что видит ее возле себя. — Эту маленькую очаровательную блондинку, пожалуй, не совсем красивую но очень соблазнительную, искрящуюся свежестью своих 24-х лет. К тому же она была очень элегантная.
— Какое на тебе платье? — неожиданно спросил он.
— То голубое, которое с рюшем.
Оно особенно подходило к цвету ее лица, а также подчеркивало красоту ее тела, вызывавшего желание обнять и крепко, но осторожно прижать к себе.
— Послушай, — начал Жак, — я расстроен.
— Не хочешь ли мне сказать, что не можешь ко мне приехать?
Он для того и позвонил, чтобы отказаться, но теперь речь пошла о другом.
— Нет, конечно нет, любимая. Я только не могу сейчас освободиться. Пожалуйста, не будь нетерпеливой.
— Ну, хорошо, но не приходи поздно, к семи часам я должна быть у подруги.