Жак согласился с ней.
— Ты права. И тем более…
Ему пришло что-то на ум.
— И тем более, раз у него нет уверенности, что я здесь, он счел нужным поинтересоваться. Он не уверен, иначе его звонок не имел бы смысла.
Уловка была прозрачная.
— Он знает, что я здесь, в доме, но не знает у кого есть телефон.
— Если это так, то мои старания были напрасными.
— Благодарю тебя за это, любимая. — сказал Жак и снова заключил ее в объятия. Тяжесть упала с его плеч и он снова облегченно вздохнул.
— Уф, задал он нам жару!
Облегчение превратилось в бьющую ключом радость, детскую радость, почти непристойную.
— Я побежал… побежал! Мне всего лишь нужно было зайти к доктору Каде! Все будет в порядке, возможно на сегодняшний день, — уточнила она. А что думаешь делать потом? Как ты поступишь в ближайшее время?
Она спрашивала нежным тоном, но несмотря на это он сжался при ее словах.
— Что ты думаешь делать дальше?
К этому вопросу он не подготовился.
— Что я думаю делать? — переспросил он.
— Это ничего не изменит, — уверял он ее, затем быстро сказал: — Мы должны будем из предосторожности, вероятно не встречаться несколько дней.
— Как долго.
С наигранной безразличной миной Жак ответил:
— Потребуется две-три недели.
Она застыла, затем нежно отстранилась от него и подняла телефонную книгу.
— Три недели! — вырвалось у нее, — Или три месяца. Может быть три года?
— Ты с ума сошла!
Он попытался обнять ее, но телефонная книга, которую Жаннина прижимала к животу, разделяла их.
— Ты с ума сошла, Жаннина! Почему ты это сказала?
Потому что с того дня, как ты заметил, что тебя преследуют…
Она печально улыбнулась.
— Я чувствую, что ты не так охотно приходишь ко мне.
— Вот теперь уже тебе это кажется, — возразил он, — я пришел к тебе даже сегодня. И я никогда не имел такого большого желания, как в последние дни.
— Ах, желания! — сыронизировала она. — Одного желания мало.
— Ты говоришь бессмыслицу.
Он петушился, но в глубине души сознавал, что ее замечание правильное.
Своей женской интуицией Жаннина лучше, чем он сам, подметила путаницу противоречивых чувств, охвативших ее любовника.
На смену появлявшемуся иногда неудержимому желанию увидеться с молодой женщиной, к нему приходил страх перед грядущей катастрофой. А эту катастрофу он предвидел. Так что эти чувства овладевали им попеременно.
Какое же в конце концов одержит победу?
В настоящий момент страх был сильнее. Он думал лишь об одном, об алиби у доктора Каде.
Впрочем, Жаннина не удерживала его, скорее наоборот.
— Иди, ты уже столько времени здесь. Она вытолкнула его в переднюю и помогла ему надеть пальто. Он протестовал для вида, но сам был благодарен ей за то, что она облегчила ему задачу, проявив инициативу сократить прощание. Он делал вид, что повиновался ей, а на самом деле желал как можно скорее уйти.
— Я обязательно завтра позвоню тебе, — обещал он, слегка поцеловав ее в губы.
— Спасибо, мой любимый, — преданно сказала она, — До завтра.
Он вдруг совсем успокоился. Чтобы снова не расчувствоваться он широко распахнул дверь и остановился как вкопанный.
Перед ним стоял мужчина в черном кожаном пальто. Он вежливо снял шляпу и скривил рот в гримасу, которая должна была изображать улыбку.
— Извините, мсье Меллерей, — проговорил он нежным тоном, — я хотел поговорить с вами по телефону, но м-ль Тусси…
Он укоризненно покачал головой.
— Но м-ль Тусси утверждала, что не знакома с вами.
Глава 3
Жак Меллерей больше ничего не понимал. Он ожидал худшего и инициатива незнакомца вывела его из равновесия.
— Что вам угодно?
— Я просто хотел с вами побеседовать, — сказал его преследователь.
— Здесь?
— Если м-ль Тусси разрешит.
Жаннина не сказала ни слова. Она находилась немного позади них, бледнее чем обычно и смотрела на постороннего человека в кожаном пальто с выражением страха и любопытства.
Движением век она дала свое согласие, когда Жак вопросительно посмотрел на нее.
Они пошли обратно в комнату, сопровождаемые гостем, непринужденно удивлявшегося обстановке квартиры.
— У вас очень мило, — сказал он.
Жак сильно вспотел и снял пальто. Незнакомец тоже сделал это и положил пальто и шляпу на кушетку.
Казалось, он был вполне доволен и совсем не спешил перейти к сути дела. Когда он неторопливо закурил длинную американскую сигарету, Жаннина, нервы которой были на пределе, спросила его: