Воцарилось радостное спокойствие. И по молчаливому соглашению они больше не говорили о вымогателе. Их разговоры касались только будущего. Несмотря на свои добрые намерения, Жак все же собирался позвонить Жаннине, но в это время открылась дверь и появилась его мать.
— Добрый день, мой милый Жак.
Он раздраженно ответил:
— Добрый день, мама. Что случилось?
Раньше ее ноги не было на фабрике. Но с тех пор, как она узнала, что сын унаследовал фабрику, она регулярно приходила туда со скорбной миной божьей матери.
— Извини меня, — сказал Жак, желая сократить ее визит, — но у меня много работы.
— Я пришла, чтобы принести тебе почту.
Когда он покинул виллу, объявив о ее продаже, то сделал ошибку опять считаясь с приличиями — дал адрес матери, как свой личный.
— Ты побеспокоилась из-за одного единственного письма! — воскликнул он, — Разве оно не могло подождать?
— Я считала, что оно спешное.
Мадам Меллерей поискала в своей черной сумке и пояснила:
— Я нашла его, когда пришла домой с мессы. Оно было подсунуто под дверь. Это не настоящее письмо…
Из сумки упали на пол четки и печатный бланк. Она сначала подняла четки. Затем положила на стол эту бумагу со штампом полицейского комиссариата.
— Жак, как только я увидела, кто отправитель, то решила его вскрыть… Смотри… Ты должен явиться к трем часам.
Жак сразу же плюхнулся на стул. Он медленно протянул руку, развернул бумагу и прочел причину своего вызова:
— «По делу касающемуся вас».
Эти четыре слова ничего не говорили ему или говорили очень мало. Тем не менее, он почувствовал в них угрозу и испугался. К чему бы этот неожиданный вызов, когда уже две недели назад все было подписано, зарегистрировано и составлены акты? Его алиби было проверено, а протокол вскрытия тела и мнения экспертов говорили, что это несчастный случай.
— Возможно, это всего лишь пустяковое дело, касающееся не поставленной на документе подписи…
Свою последнюю мысль он высказал вслух.
— Лучше, если ты туда сходишь, — посоветовала мать.
— Конечно, я туда схожу, — безрадостно ответил он.
Затем, как бы в отместку за плохое известие сказал:
— Мне нужно срочно уйти.
Жаку вообще не нравилось, что мать была на фабрике.
— Я довезу тебя до стоянки такси. Скорее, скорее, — торопил он ее, ты доедешь прямо до Сент-Лауренса.
Он посадил ее в Комби, довез до ближайшей стоянки такси, дал ей денег и поцеловал ее.
— До свидания.
— Когда ты придешь ко мне?
Он уклонился от ответа и быстро уехал. Жак был растерян и одинок более чем когда-либо. Он вообще не знал, где можно найти Роджера, даже не мог довериться Жаннине. Ему приходилось играть перед ней, как и перед другими. Несмотря на это, он поехал на авеню Виктора Гюго, хотя еще не было двенадцати.
— Обед еще не готов! — испуганно воскликнула Жаннина.
Жак приготовил два «американос» и пошел на кухню, чтобы побыть в ее обществе. Она села к нему на колени и чокнулась с ним.
— За нашу любовь, мое сокровище!
— За нашу любовь, — повторил он и обнял ее.
Если проклятый вызов не испортит всего сегодня вечером, добавил мысленно он.
В течении всего обеденного времени Жак сдерживался, но за десертом, наконец, заговорил:
— Ты не знаешь, почему?
— Не имею ни малейшего представления.
Он взял яблоко и продолжал безразличным тоном:
— Тебя больше не допрашивала полиция? Не было никакого телефонного разговора, о котором я не знаю?
— Я сказал бы тебе.
Все внимание Жаннины было направлено на очистку яблока, чтобы не оборвать ленту кожуры. Наконец, в предчувствии победы, она сказала:
— Замечательно! Это хорошая примета.
Она уже больше не думала о вызове. Жак от своих мыслей стал как одержимый. Убийство Убийство Элен — первый раз он применил в уме такое название и жестокость этого снова заставила его похолодеть — находилось на пересечении двух следов, один вел к нему, к ее мужу, другой к Роджеру убийце.
Тот, который вел к мужу, проходил по песку. Но второй? В принципе полиция не должна знать о его существовании. А если она обнаружила обстоятельства, след, ведущий к Роджеру? Разве не может тогда убийца выдать своего сообщника? Жак вдруг обнаружил в деле новый аспект: поскольку они являются сообщниками, вымогатель будет вечно угрожать ему, как Дамоклов меч.
— А твое кофе? — спросила Жаннина, заметившая, что он встает.
— Я должен еще поехать на фабрику.