– Никогда не забуду ее лица. Мама села и заплакала. Я почувствовала себя так, словно пырнула самого близкого и дорогого человека ножом. В спину. Ревела, но что – что я могла изменить? Прикидываться до старости, быть в разладе с собой? Выйти замуж, наплодить потомство и втайне ненавидеть супруга? Мама не отказалась от меня. Но тему больше не затрагивала, брезгливо уворачиваясь, если я пыталась поделиться. Это выбивало из колеи, будто значительную часть меня она отвергла, как строительный мусор.
Полина:
– Бабушка собрала «семейный совет», где два часа на пару с теткой убеждала меня, что я «зажралась», что я дура, извращенка и ненормальная. Я безумно благодарна отцу, который встал на мою сторону и попросил «дам» сбавить тон.
Оля, 17 лет (Санкт-Петербург):
– Мама разозлилась, наговорила гадостей о моей девушке. Старшая сестра верит в бога и сказала, что это мерзость.
Ярослав, 15 лет (Воронеж):
– Недавно, 14 февраля, я признался маме, что я гей. Она говорила: «В таком возрасте ни у кого нет сексуального влечения! Человек созревает в восемнадцать, да и то не полностью! Ты хочешь трахать мальчика? Вот если бы ты в 30 лет сказал, тогда бы я поверила!» Не хочет верить.
Андре, 18 лет (Харьков, Украина):
– Перед мамой открылась в 13 лет. Пожалела об этом очень. Хотела найти понимание и поддержку. Получила только лечение врачами. Мать водила меня в церковь, по психологам всяким, пичкала эстрогеном (думала, это из-за тестостерона). Теперь лечить бросила. Знает про мою девушку, относится холодно.
Как правило, родители резко не принимают своего ребенка после аутинга: так называется случайное и недобровольное раскрытие сексуальной ориентации / гендерной идентичности. Проще говоря – когда это известие сваливается как снег на голову и не от самого ребенка. Из опрошенных мной подростков сталкивались с аутингом 27,8% (105 человек). Чаще всего это происходит, когда родители читают личные дневники, СМС или переписку в соцсетях своих детей. То есть ни о каком камин-ауте (один из его принципов – добровольность) тут речи идти не может. И увы, обычно ни о каком безусловном принятии – тоже.
Юля, 17 лет (Пермь):
– Родные узнали случайно, забыла выйти из «ВКонтакте». Меня ждал грандиозный скандал, тонны оскорблений, самое мягкое – бабушкино «грязная лесбиянка». Тетины вопросы сквозь слезы: «А как же семья, дети?» Шепот мамы на кухне: «Уж если я еще как-то могу понять, то бабушка никогда не примет». Запретили общаться с моей девушкой Лизой, разумеется, я не послушала. С тех пор прошло больше двух лет. Скоро будем отмечать три года отношений. Больная тема поднимается редко и всегда заканчивается скандалами. Я понимаю, что бабушка, воспитанная при Советском Союзе, никогда не простит меня за «ненормальность». Я с 16 лет живу с любимой на съемной квартире и только иногда прихожу в гости домой. Больно осознавать, что я не могу зайти к родным на чай вместе с любимым человеком только потому, что он «не того» пола. С Лизой в будущем планируем детей – я даже представить не могу, как отнесутся близкие к нашей «неправильной» семье.
Сонет, 16 лет:
– Прочитали мой Твиттер. Мама и бабушка начали дико кричать на меня, говорили, что вырастили монстра, что не хотят видеть меня такой. Мама кричала, что напишет заявление на мою девушку, отведет меня к психиатру и вылечит мою болезнь.
Никита, 14 лет:
– Мама нашла дневник, в котором я описывал, что со мной случалось, все мои переживания и радости; ведь друзей у меня и нету… После у нас был неприятный разговор. Она хотела внушить мне, что целоваться с парнем ненормально и в обществе неприемлемо. Предлагала сходить к психологу, ссылалась на переходный возраст, гормональный сбой. Про запретный плод рассказывала…
Гарри Бенька, 17 лет (Москва):
– Мать увидела «ВКонтакте» фото, где я целуюсь с парнем. Был очень большой скандал, грозилась выгнать из дома, отвести в психушку. Думает, раз я гей, то колюсь и продаюсь за деньги.
Без подписи, 18 лет:
– Мама затеяла ремонт и из любопытства в мое отсутствие перерыла всю мою комнату. Все письма перечитала, фото пересмотрела. Был ужасный скандал во много дней. Со словами «зачем это вообще тогда все», с матами грубыми в мой адрес, со словами про аборт как лучшую участь мою, про то, что лучше бы я пила-курила, что я бездуховна, что дьявол во мне сидит, что я просто платьев розовых в детстве не носила, что я ищу женщину, потому что мне не хватало в детстве ласки от матери, что я больная, мне надо лечиться и о том, что меня надо сжечь… Что путаю любовь и обычную дружбу с девушками… Что у папы будет инсульт, если узнает. Хотела найти мне батюшку в церкви… Говорила, «любой психолог скажет тебе, что это ненормально».