громко восхищались красотой и редкостью находки. Со стороны навеса, где стоял обеденный стол и хранились редкие черепки, медленно ехал автопогрузчик, чтобы извлечь из ямы ванну. В этот момент браслет на одном из щупальцев Громозеки заговорил голосом диспетчера: - Профессор Громозека, корабль Гай-до просит разрешения на посадку. Что делать? Вопрос был не праздным. Дело в том, что когда археологи раскапывают мертвую планету, то посадка туристов или вообще посторонних существ там обычно запрещается. И не только потому, что туристы могут нечаянно утащить или сломать какую-нибудь находку. Известны случаи, когда в древних слоях, открытых археологами, таились опасные вирусы или даже замерзшие под землей насекомые и гады. Правда, здесь этого не наблюдалось, но осторожность никогда не мешает. - Гай-до! - воскликнул профессор Громозека. - Мне знакомо это слово. Я подозреваю, что меня решила навестить моя любимая подруга Алиса. Немедленно вытащить ванну наружу! Я хочу, чтобы Алисочка полюбовалась нашей находкой. Кроме того, прошу накрыть столы. Все самое вкусное - моей подруге! На пустынной планете началась страшная суета, потому что все археологи Вселенной скучают без гостей и любят их принимать. А тут, оказывается, приближается знаменитая Алиса Селезнева, о которой написано столько книг и снято столько фильмов! Похожий на яйцо космический корабль Гай-до пронесся над планетой и мягко опустился рядом с раскопками. Его тень упала на изумрудную ванну, а ее отблеск озарил бок корабля. Люк открылся, и из корабля вышли два человека. Совершенно незнакомые археологу Громозеке. Невысокого роста человек с бакенбардами поддерживал под локоть высокую красавицу с томными глазами. Черноволосый человек был облачен в темный костюм с высоким стоячим воротником. В свободной руке он держал странного вида высокую черную шляпу, которая раньше называлась цилиндром. Красавица же была одета в длинное до земли платье, и ее плечи были обнажены. - Театр приехал! - пискнул какой-то лохматый практикант. Но Громозека, который отлично разбирался в людях, сразу сообразил, что эти гости - не актеры. - Добро пожаловать, - произнес он, пуская две струи дыма из ноздрей и прикрыв передние глаза. - Должен признаться, что я ожидал прилета моей дорогой подруги, но раз прилетели вы, я тоже рад. - Большое спасибо, профессор Громозека! - сказала красивая дама. - Мы знали, что можем рассчитывать на ваше гостеприимство. Ах, что это? Дама увидела изумрудную ванну. Она была потрясена. - Это изумрудная ванна, - сказал Громозека, - ей по крайней мере три тысячи лет, а она выглядит как новенькая. - И в ней можно мыться? - спросила дама. - Мыться? - Громозека растерялся. Ему и в голову не могло прийти, что кто-то захочет мыться в памятнике древнего искусства. - Может быть, может быть... А кто вы будете? - Простите, что мы не представились, - сказал невысокий черноволосый мужчина. - Моя фамилия Пушкин. Александр Сергеевич Пушкин, знаменитый русский поэт. А это - моя любимая жена Наталия Николаевна. Из-за нее меня убили на дуэли. Услышав столь странную фразу, помощники Громозеки загомонили на разных языках. Они испугались, что к ним пожаловали привидения. Чей-то пронзительный голос завопил: - Мы не потерпим мертвяков! К нам уже лезли мертвяки, мы их всех выгнали. - Мы не мертвяки, - с достоинством ответила Наталия Николаевна. - Значит, вы живые? - спросил растерянный Громозека. - С одной стороны, - задумчиво произнес поэт Пушкин, - меня убили больше двухсот лет назад. С другой стороны, вы можете меня пощупать и убедиться, что я совершенно теплый и мягкий. То же относится и к моей жене Наташе, только я обычно не позволяю другим мужчинам ее трогать. Археологи ничего не понимали и стояли вокруг, разинув рты. Но и гости ничего не хотели объяснить. Громозека, который все еще старался изобразить из себя гостеприимного хозяина, спросил: - Может быть, вы хотите позавтракать? - Как, Наташа? - спросил Пушкин. - С удовольствием, - ответила его красавица жена. - Но сначала я должна принять ванну. Спасибо господам археологам и гробокопателям, что они принесли ванну. Я попрошу сделать вокруг нее занавеску и согреть воду. Я буду сегодня принимать изумрудную ванну. Мне врачи рекомендовали изумруд от зубной боли. Громозека растерянно задышал дымом и принялся чесать свои толстые бока когтями, которыми заканчивались его щупальца. Он не знал, как объяснить странным гостям, сразу ископаемым и живым, что археологические находки нельзя использовать по прямому назначению. А вдруг они сломаются? Нет, место им в музее. - Что же вы молчите? - удивилась жена Пушкина. - Неужели вам жалко? Неужели вы боитесь, что ванна разобьется? - Нельзя! - закричал один из ассистентов Громозеки. - Ни в коем случае! Это же мировая ценность. - Саша, - сказала тогда Наталия Николаевна. - Нас здесь не уважают. Немедленно возвращаемся на корабль и отправляемся на другую планету. - Если ты считаешь, что это правильно, - ответил Пушкин, - то я тебе подчиняюсь. Но, честно говоря, я хотел бы сначала пообедать. - Но я же никогда не купалась в изумрудной ванне! - Наталия Николаевна даже топнула ножкой в бархатной туфельке. Так как ответа она не получила, то, не попрощавшись, направилась к кораблю Гай-до. Муж последовал за ней. - Может быть, вам понравится наш суп из лангустов, - взмолился Громозека, спеша к Гай-до следом за семейством Пушкиных. - Я не хотел бы, чтобы вы улетели без обеда. Пушкины уже подошли к кораблю, Громозека почти догнал их, но тут все испортил Гай-до. И надо же было кораблю засмеяться! Никто не ожидал от него такого безобразия. Гай-до даже раскачивался от смеха. И звуки, которые вылетали из него, были похожи на кваканье гигантской лягушки. - Это еще что такое! - воскликнул Громозека. - Что такого смешного вы нашли здесь? - Ой, Пушкин! - ответил Гай-до. - Я сам - такой же Пушкин! В растерянности археологи крутили головами, стараясь понять, что же происходит, как вдруг с совершенно чистого синего неба хлынул обильный ливень. Археологи кинулись под навес. - Это он! - крикнул на бегу Громозека. - Это он! - вторили археологи. Пушкин и Наталия Николаевна, которые побежали следом за Громозекой, промокли не меньше других от неожиданного ливня. - Кто такой - он? - спросил Пушкин. - О ком вы говорили? - К сожалению, мои друзья имеют в виду именно меня, - ответил крошечного роста человек, такой худенький, словно родители его были муравьями. Большой, похожий на грушу нос перетягивал человечка вперед, и он был вынужден опираться на трость. - Все думают, что я виноват в стихийных бедствиях. Но это не так. И человечек стукнул тростью о пол. Дождь пошел с удвоенной силой. - Разрешите вам представить, - сказал Громозека Пушкину. - Магистр Эмальчик. - Теодор Эмальчик, - поправил Громозеку человечек, который доставал ему до колен. - Магистр физики и доктор катастрофических наук. Величайший специалист по катастрофам в Галактике. Загремел гром, навес пошатнулся, но устоял. Человечек снял широкополую темную шляпу, и под ней обнаружилась рыжая шевелюра. - Очень приятно, - ответил Пушкин и тоже снял черный цилиндр. - Меня зовут Александром Сергеевичем. Я - знаменитый русский поэт. - Не знаю, не слышал, не интересуюсь поэзией. Мыслю глобальными масштабами, - ответил Эмальчик. Несмотря на свой маленький рост, он был очень гордым человеком. - А это моя жена, - сказал Пушкин, не смущаясь ответом катастрофиста. Наталия Николаевна. - Женщинами тоже не интересуюсь, - сказал катастрофист. - Жду завтрака. - А я жду, когда мне нальют шампанское в изумрудную ванну, - заявила жена Пушкина. - Я хочу купаться в шампанском. Дождь все еще барабанил по крыше навеса. Громозека задумчиво поскреб когтем один из своих подбородков. - Странно, - сказал он. - Я человек начитанный, русскую литературу люблю и читал о семье Пушкина. Но не верю! Признайтесь, вы меня разыгрываете? - Нет! - воскликнул Пушкин. Его жена выступила вперед, вынула из бисерного кошелька желтую пилюлю, проглотила ее и на глазах пораженных археологов превратилась в высокую худенькую девочку лет двенадцати. - Я так и думал, - сказал Громозека. - Я вижу перед собой Алису Селезневу, и я прощаю ей все неуместные шутки. Возгласы удивления послышались из толпы археологов, и они усилились, когда Пушкин тоже проглотил пилюлю и стал мальчиком, курносым и темноволосым, с такими озорными глазами, что было совершенно ясно - с ним надо держать себя начеку. Катастрофист Эмальчик удивился настолько, что сел за стол и стал пить сгущенное молоко. А дождь сразу прекратился. - Что с вами было? - спросил Громозека. - Неужели вы настолько увлеклись изучением творчества Пушкина, что превратились в него? - В Пушкина превратиться - еще куда ни шло, - отозвался Эмальчик, - но при чем тут его жена? Пашка с аппетитом принялся завтракать, а Алиса рассказала археологам, как они с Пашкой Гераскиным прилетели на планету Синий Воздух, потому что им нужны были пилюли для превращения. Оказалось, что достать эти пилюли непросто. Жители планеты очень боятся, что они попадут в дурные руки, как уже случалось раньше. Поэтому они устроили Алисе и Пашке испытания, чтобы выяснить, правду ли они говорят о несчастных замерзающих чудовищах на планете Стеговия. А когда убедились, что гости сказали правду, то потребовали с них плату за пилюли. И догадайтесь какую? - Я уже догадался, - заявил Громозека. - Они уговорили вас показать им всевозможных героев, писателей и ученых Земли для их музея. Вот вы и превратились в семью Пушкиных. - Ты почти угадал, Громозека, - сказала Алиса. - Но на самом деле они послали нас в университет, на литературно-исторический факультет. И мы там читали им лекции. Пять дней подряд. Когда мы читали стихи Лермонтова, то Пашка превращался в Лермонтова, а я в его бабушку. Когда мы рассказывали о дуэли Пушкина, то я становилась Наталией Николаевной, а Пашка - убийцей Пушкина Дантесом. Алиса показала на обеденный стол, и, обернувшись, археологи, увидели, что на месте Пашки там сидит и пьет кофе со сгущенным молоком статный усатый господин в белом мундире. Лицо у господина было надменное и злое. - Познакомьтесь, - произнесла Алиса. - Дантес. Господин поднялся, поклонился и вытащил из-за пояса пистолет с длинным стволом. - Чья очередь? - спросил он, направляя пистолет на археологов. Те прыснули в разные стороны, а Громозека хотел отобрать пистолет у Дантеса, но его когти пронзили пустой воздух. - Зря стараешься, Громозека, - сказала Алиса. - Пистолет тебе только кажется. И тут Дантес снова превратился в Пашку Гераскина. Алиса сказала: - И вот пять дней мы читали тамошним студентам стихи и рассказывали о земных писателях. Хорошо еще, что я люблю поэзию и помню многие стихи наизусть. - Я тоже помню! - воскликнул Пашка. - "Ты помнишь, дядя, ведь недаром Москва, спаленная пожаром, французам отдана!" Все замолчали, ожидая услышать все стихотворение. Пашка замолчал. Потом сказал: - Лермонтов. "Бородино". Стихотворение. "Ты помнишь, дядя, ведь недаром Москва, спаленная пожаром, французу отдана..." И так далее. - Что - так далее? - вежливо спросил Громозека. - Далее идет описание древнего сражения, это не так интересно. Археологи засмеялись, поняв, что Пашка забыл продолжение. Когда их смех утих, Алиса продолжала свой рассказ: - Мы прочли лекции в университете, нам выдали пилюли, и мы полетели на Стеговию. А по дороге Гай-до сообщил, что в этом секторе Галактики трудится наш друг Громозека, который сделал важные открытия. Вот мы и решили навестить вас. - В образе Пушкина и его жены, - докончил Пашка. - Мы хотели вас повеселить. - Все ясно, - сказал Громозека. - И я, честно говоря, испытываю большое облегчение. - Почему? - Потому что никто не будет просить моего разрешения искупаться в памятнике старины - изумрудной ванне. - Разве нельзя? - печально спросила Алиса. - А я так об этом мечтала: вот прилечу к Громозеке и нырну в ванну! - Алиса! - Я шучу! Все сели за стол, и за завтраком Алиса рассказала о несчастной судьбе планеты Стеговия. Археологи сочувствовали чудовищам, которым, видно, придется вымирать, и давали путешественникам различные, большей частью бесполезные советы. - Неплохо, - сказал наконец Громозека, - если бы вам удалось вывезти со Стеговии каких-нибудь живых существ и переселить их на другую планету. - На эту, на нашу! - воскликнул лохматый практикант. - Здесь все равно никто не живет. - К сожалению, на планете никто не живет, потому что здесь нет воды и растительности. Когда-то местные жители настолько загадили эту планету, что сами вымерли, а планета до сих пор прийти в себя не может. - Сюда динозавров везти нельзя, - согласилась Алиса. - Но если понадобится помощь, - закончил Громозека, - сразу выходите с нами на связь. - Спасибо, - сказала Алиса. После завтрака археологи снова собирались на раскопки, а Пашка с Алисой решили улететь. И в этот момент произошло событие, которое изменило судьбу спасательной экспедиции, да, можно сказать, и судьбу всей планеты Стеговия. Потому что махонький человечек Эмальчик, по профессии катастрофист, вдруг заявил: - Я лечу с вами. - Почему? - спросила Алиса. Но никто не услышал ее вопроса, потому что среди археологов поднялось такое веселье, такая радость, что навес зашатался и рухнул. Все, кто сидел под ним, еле успели выскочить наружу. А когда пыль улеглась, Громозека, прочихавшись, заявил: - Надеюсь, это последняя наша катастрофа. - Ура! - закричали археологи. А маленький рыжий Эмальчик, заплетая от волнения тонкие пальчики, признался Алисе: - Я ничего не могу поделать. Я такой талантливый катастрофист! Алиса не выдержала: - Кто-нибудь объяснит мне, что все это значит и чем опасен этот человек? Громозека отечески положил на затылок катастрофиста тяжелый коготь и сказал: - Наш друг Эмальчик в самом деле талантливый катастрофист. Он занимается стихийными бедствиями. Всеми и всяческими. Он эти катастрофы изучает, он их чувствует, он их, к сожалению, притягивает к себе, как громоотвод притягивает молнии. И вы сегодня были тому свидетелями. Стоило ему выйти из палатки, как хлынул ливень, стоило ему сказать, что он летит с вами, рухнул наш любимый навес, который не могли пошатнуть бури землетрясения. - А как вы это делаете? - спросила Алиса. - Я сам не знаю, - ответил Эмальчик. - Катастрофы ко мне притягиваются, потом я их изучаю и ликвидирую. Я очень ценный специалист. - Вам лучше оставаться на необитаемых планетах! - заметил Громозека. - Зачем же тогда вам с нами лететь? - спросил Пашка, которому соседство катастрофиста совсем не понравилось. - Но там, на Стеговии, разразилась настоящая катастрофа! - ответил Эмальчик. - Страшная, ужасная, неповторимая! Мне по плечу! Я должен ее увидеть! - А вы не сделаете хуже? - спросила Алиса. - А там, насколько я понял, хуже некуда, - ответил Эмальчик. - И пожалуйста, не бойтесь меня. В обычной жизни я не так уж опасен. Я даже бываю полезен. Я прилетел сюда и сразу совершил такой обвал вон на той горе, что из-под него показался целый город! Разве не так? - Так! - хором согласились археологи, и Алиса заподозрила, что они не совсем искренни. Уж очень спешили похвалить катастрофиста. - Только обещайте не устраивать нам никаких катастроф, - попросила Алиса. - Не бойся, - отозвался Гай-до, который стоял в отдалении, но, разумеется, все слышал, потому что у него был такой слух, что он слышал, как договариваются комары в соседнем лесу. - Если его катастрофы принесут вред моей Алисочке, то я его хоть в другой Галактике отыщу, со дна океана подниму и лично на него упаду. Такой катастрофы никто еще не видел! - Вы этого не сделаете! - громко ответил Эмальчик, который, правда, немного струхнул. - Роботы не имеют права причинять людям зло. Даже если я нечаянно устрою катастрофу, меня может судить только человеческий суд. - Не беспокойтесь, - откликнулся Гай-до, - я все могу. У меня на борту дети. А ради спасения и защиты детей корабль имеет право на любые действия. Смотрите Справочник спасательной службы, статья пятьсот шестьдесят семь параграф три. Катастрофист замолчал. Он неуверенно топтался на месте... - Так вы летите с нами? - спросила Алиса. Она думала, что после таких угроз Эмальчик откажется. Но ученый вздохнул и ответил: - Придется мною пожертвовать. Но планета Стеговия настолько интересный объект с точки зрения катастрофизма, что я не могу отказаться от полета. - Ну, тогда держись! - пригрозил кораблик. Попрощавшись с археологами, которые не скрывали радости, что отделались от маленького катастрофиста, Алиса, Пашка и новый член экспедиции поднялись на борт Гай-до. Громозека подошел к люку. - Может быть, все же оставим его здесь? - спросил он. - Ничего, справимся, - ответила Алиса. - Я ведь могу принести пользу! - плачущим голосом откликнулся из корабля катастрофист. И тут же внутри Гай-до раздался глухой взрыв и белое облако вырвалось из люка. - Огнетушители сюда! - приказал Громозека. - Не надо, - откликнулась Алиса. - Ничего страшного. - Это я немного виноват, - сказал изнутри Эмальчик. - Я нечаянно сел на пластиковый мешок с мукой. И он лопнул. Но ведь это не катастрофа? - Для кого как, - ответил Гай-до. - Для меня катастрофа. Мне придется всего себя изнутри пылесосить. К тому же это предпоследний мешок муки, который я достал из трюма, чтобы испечь детям оладушки. - Начинается, - вздохнул Громозека. Люк закрылся, и Гай-до, набирая скорость, помчался к облакам. Громозека долго смотрел ему вслед, и все его восемь глаз были печальны. В четырех из них блестели слезы. Он был глубоко встревожен за судьбу экспедиции по спасению животных на планете Стеговия.