Покатилов некоторое время задумчиво сидел, чуть слышно постукивая пальцами по столешнице.
«И чего я этим добьюсь? — думал он о своём импульсивном решении. — Я ведь никогда не любил ограничиваться ролью зрителя».
Он думал минут пятнадцать, строил цепочки, сам же их разрушал, прикидывал варианты и так, и эдак, и постепенно у него выкристаллизовался рабочий план. Возможно, не идеальный, поскольку не хватало времени, да и информации тоже. Но Покатилов надеялся, что шансы на успех имеются.
«Значит так, — размышлял Покатилов. — Кто мне понадобится? Пяток ребят со стволами. Флэш с аппаратурой на подхвате. И два пилота. Именно два, потому что одного могут того… если не убить, то взять под контроль.»
В отличие от Синоптиков, вертолёт в распоряжении Покатилова теперь имелся — правда, предварительно следовало позвонить генералу и обо всём договориться. Покатилов вынул комм и отыскал в записной книжке номер генерала.
Глава шестнадцатая
Спал Сиверцев плохо. Точнее, сначала-то нормально, но в середине ночи внезапно начали грезиться разнообразные кошмары, из-за чего Ваня несколько раз просыпался весь в поту и испуге. Кошмаров он не запомнил, осталось только ощущение бесконечного ужаса и отчаяния пополам с безнадёгой. Убедить себя, что это был всего лишь сон, всякий раз оказывалось не так уж просто, и только окончательно проснувшись Сиверцеву удавалось наконец-то придти в себя.
В четвёртый раз вскинувшись на спальнике с колотящимся сердцем, Сиверцев не выдержал, нашарил фонарик, подсветил, огляделся. Психа в комнате не было. Тогда Ваня встал и направился к выходу из здания.
Псих нашёлся на ступеньках крылечка — сидел, глядел в ночь. На Сиверцева он только молча покосился, а потом чуть сдвинулся влево. Ваня воспринял это как приглашение сесть рядом. И сел.
— Фонарик погаси, — тихо сказал Псих.
Сиверцев подчинился — действительно, зачем афишировать собственное присутствие?
Несколько минут глаза привыкали к темноте и Ваня провёл их в мире звуков. Ночь полнилась шорохами, далёким воем, даже чьи-то крики были слышны, но кричали не от страха или боли. Если бы не Зона, Сиверцев решил бы, что это пьяная вдрызг компания галдит на шашлыках. А потом глаза привыкли и оказалось, что вокруг не так уж и темно. Над Зоной висела вечная облачность, но от облаков словно бы исходило слабое свечение, как от ночника или светодиодов в коридоре перед кабинетом Покатилова — ровно столько, чтобы кое-что различать и не биться лбом о стены.
Определённо, в созерцании ночной Зоны была своя мрачноватая прелесть, это даже неофит Сиверцев ощутил. Что ж говорить о Психе, который неделями и месяцами отсюда не вылезал? К тому же, он и сам уже, похоже, смирился с фактом, что является порождением Зоны. И как Психу её не любить?
Ваня хотел выразить то, что почувствовал — сказать что-то хорошее о ней, о Зоне, но никак не мог найти подходящие слова. Биолога, конечно, трудно назвать технарём, но всё равно Ваня человек достаточно точной науки. А тут нужен гуманитарий, чистый лирик. Поэт, например. В итоге высказался Псих:
— Ты чего вскочил-то? — поинтересовался он.
— Да муть какая-то снится, — признался Сиверцев. — Всё время просыпаюсь в поту…
— То-то ты стонал…
— Стонал? — смутился Сиверцев. — Может быть. Что снилось — хоть убей не помню, помню только, что-то страшное.
— Значит, точно будет, — непонятно о чём сказал Псих. — Посидим ещё немного и пойдём в подвал, прятаться.
— От кого? — насторожился Сиверцев.
— Не от кого, а от чего, — поправил его Псих. — Выброс будет. И, по-моему, сильный, у меня вся кожа зудит, и под кожей тоже зудит.
— А! — понял Сиверцев. — Вот почему меня кошмары душат! Перед выбросом всегда так. Только раньше не так сильно плющило, честно говоря. Но раз говоришь, сильный будет выброс, тогда понятно.
— По-моему, сильный, — подтвердил Псих. — Тихо сегодня, даже мутанты попрятались.
— Кстати, Саня, — полюбопытствовал Сиверцев. — А тебе-то чего прятаться? Чисто за компанию?
— Не только. Выброс мне не вредит. Но это не значит, что я во время выброса кайфую. Неприятная это хрень и боль во время выброса адская. Даже если спрятаться. А наверху так вообще сознание потерять можно.
— Сознание, — вздохнул Сиверцев. — Там, где ты только сознание потеряешь, остальные просто умрут.
— С этим не спорю, — вздохнул Псих. — Но прятаться буду всё равно. Пойдём, скоро уже.
И Псих встал. Сиверцеву ничего не оставалось, как подняться на ноги тоже. По ходу он мучительно вспоминал — видел ли лаз в подвал во время вечернего обхода всего здания. Кажется, не видел.