В десять месяцев малыш пошел и вскоре заговорил сначала отдельными словами, а потом и фразами. Как-то, годик ему было, гуляли с бабушкой, и та говорит: "Ой, смотри, какая ав-ав побежала!" Мальчик строго глянул на бабушку и сказал: "Это не ав-ав, а собака". Да так чисто сказал!.. Сюсюкать с собой больше не позволял. В полтора года заинтересовался буквами — давай ему каждый день новую! Воспитательница в садике однажды огорошила родителей: "Вы знаете, ваш Женя читает!" Ему в то время было три года.
А вскоре он сам поразил родню тем, что, пользуясь богатой библиотекой бабушки и дедушки, первым делом стал знакомиться со справочной литературой по физике, химии, биологии и другим непростым дисциплинам. Детские книги ему были неинтересны, и он быстро отошел от них. Со стихами никаких проблем — через два-три повтора все помнил наизусть. В семь лет добрался до "Двух капитанов" В. Каверина. В детские годы прочитал всего Лема, Стругацких, одиннадцать томов американской фантастики, а вот детективы и приключения его почему-то не интересовали.
К шести годам определился его неудержимый интерес к естественным наукам.
— Когда его в семь лет привели в школу, оказалось, что в первом классе ему делать нечего, — вспоминала его мама. — Читал бегло, прекрасно считал, в том числе и с отрицательными числами, умножал и делил большие числа столбиком, но вот правописание… Ему поставили условие овладеть письмом, и через месяц он уже учился во втором классе.
— К тому времени наука сильно меня захватила, — рассказывал Евгений. — Я записался во взрослую библиотеку и брал толстенные тома по органической химии за вузовский курс. Вскоре я наизусть знал всю таблицу Менделеева, да и сейчас ее помню: долговременная память меня не подводит.
Понятно, что школьная программа с ее занудными требованиями сильно "напрягала" мальчишку. Начался, как и у многих детей индиго, трудный период его жизни — подспудное противостояние со школой.
Однажды их с мамой вызвала классная руководительница: уж слишком непоседлив был мальчишка.
— Женя, тебе интересно учиться? — спросила она.
— Нет, неинтересно, — честно признался мальчуган-второклассник. — Я все и так знаю.
— Ну, может, тебе надо сразу пойти в десятый класс? — усмехнулась немолодая женщина-педагог.
Женька всерьез задумался…
— Не-ее, в десятый еще рано, — наконец вздохнул он и надолго, пока не повзрослел, обеспечил себе школьное прозвище и подколы насчет вундеркинда.
— Но я и вправду считал, что, видимо, отношусь к этой категории детей-вундеркиндов, — признался Женя. — Надо же как-то самому себе объяснить свою ненормальность… И только недавно узнал, что есть такой феномен, как индиго. Вот тут, как оказалось, у меня на 200 % индиговские признаки…
Круглым отличником в школе Женька не стал, потому что никогда ничего не учил. Иногда делал письменные работы, а устные… хватало перемены, чтобы просмотреть учебник или, пока учитель шел глазами по списку в журнале, проглотить пару-тройку абзацев — на свою законную "четверку" он всегда мог ответить. На уроках скучал, вертелся — по сути, мешал и учителю, и одноклассникам. Он убедился, что многие учителя слабо разбираются в своих предметах, пересказывают то, что когда-то вызубрили, и не любят заковыристых вопросов. Зубков отстал от преподавателей, когда понял, что этим только осложняет отношения. Химичка прямо заявила, что ему на ее уроках делать нечего, он все знает, и выставила оценку "пять" сразу за год. Учитель информатики, когда Евгений на первом же занятии написал программу, чтобы во всех плоскостях вращался трехмерный треугольник, поднял руки: "Все-все, уходи, нечего мне тут место занимать перед компьютером! Сразу ставлю "пять" за полугодие…" А вот историю он не любил никогда — говорит, что чувствовал в ней неправду и политическую конъюнктуру. За историю имел стабильное "три".
Учительница по физике рассказывала: объясняю новый материал, смотрю, Женька под партой книгу читает. Я поднимаю его — что объясняла? Он слово в слово пересказывает! Умудрялся запомнить материал, одновременно читая книгу! Часто говорила ему: ты, Женя, как неограненный алмаз — мог так бы засиять!..
— У меня шло периодами, — рассказывал Евгений. — Настолько увлекся химией, что думал — это на всю жизнь. Мой дед в Ростове водил меня по профессорам — проверьте, дескать, знания. Те советовали перевести меня в спецшколу с химическим уклоном. Но постепенно интерес к химии угас. Потом была астрономия. Попалась занимательная книжка — и все, запал на астрономию, космос… Позже пришла радиоэлектроника — в нее я буквально ворвался. Стал собирать различные схемы, бесконечно что-то паял, мастерил. Изобрел генератор случайных чисел, очень простой и надежный. А затем уж пришел черед компьютерного сумасшествия…