Тарас стоял спиной, протянув вперед руки. Перед ним двое в коротких одинаковых халатах склонились над человеческим телом небольших размеров.
Наверное, ребенок, подумала Слюда, подходя к Тарасу сзади.
— Привет.
Он резко обернулся и Слюда увидела в его глазницах малиновое пламя, а руки его по локоть были в красной блестящей жидкость. Она молча рассматривала незнакомое существо, чужака в чужаке, пытаясь понять, какая у него суть.
Он вдруг улыбнулся, опуская руки. Один из склоненных над телом людей вдруг громко вздохнул и осел на землю рядом. Второй тыльной стороной руки облегченно вытер пот со лба, кто-то из зрителей тихо заплакал.
Тарас тряхнул пальцами и на землю полетели красные брызги.
— Он будет жить… Это мой тебе подарок.
— Подарок? — Слюда удивлено отклонилась, заглядывая ему за спину. Похоже, ей подарили жизнь человека? Наверное, это ценная вещь, только зачем она ей нужна? Слюда смотрела на лежавшее тело и не могла понять.
— Девушки любят подарки, — мягко поведал Тарас и на его руках медленно таяла блестящая жидкость.
— Хорошо, — согласилась Слюда, быстро на него глянув. Малиновое пламя гасло, тонуло в обычном светлом цвете глаз. Нет, все-таки эти городские очень интересные… Террии, к примеру, с человеческими жизнями не связывались, хотя при желании могли, конечно, на них воздействовать. Может, даже уничтожить. А эти городские… такие странные. И как с ними общаться? Можно, конечно, попробовать играть по их правилам… Слюда быстро улыбнулась своим мыслям и поймала ближайшую каменную крошку — обычный серый булыжник, сгустила его в небольшую статуэтку и протянула на ладони Тарасу. Тот удивлено посмотрел.
— Тебе. Тоже подарок, — пояснила Слюда. Тогда он аккуратно взял фигурку и стал вертеть в разные стороны, рассматривая.
— Что это?
— Это я, — Слюда следила за его руками, поглядывая, неужели совсем не похожа? — Сестры говорят, я делаю очень похожие фигурки.
— Ты подарила мне… себя? — с тихим изумлением спросил Тарас.
— Ну да. Сестрам такие подарки нравятся.
— Ты подарила мне… себя? — со странным значением повторил Тарас, делая ударение на последнем слове.
Слюда удивилась такой непонятливости и просто кивнула. Он вдруг обнял ее одной рукой за плечи и потянул ближе. Слюда сделала шаг вперед, недоумевая, зачем он за нее так цепляется. Тарас приблизил к ней лицо и вдруг замер — рука на плечах ослабила давление и потом совсем пропала.
— Ты ничего не понимаешь, так? — задумчиво спросил Тарас.
— В смысле? — опять удивилась Слюда. Какой странный… странная сущность все-таки, подумала. Так удивляет…
— В вашем окружении есть мужчины?
— Э-э-э, мужчины? — Слюда наморщила лоб, — бывают местные жители, туристы, охотники…
— Вы с ними общаетесь?
Слюда опять уставилась с недоумением. С чего бы им заниматься такими глупостями и общаться с обычными людьми, неважно какого пола и возраста?
— Ясно… — Тарас был удивительно серьезен. — А ты вообще знаешь, какие отношения бывают между мужчинами и женщинами?
И опять пришлось думать над вопросом. Тут было все неоднозначно, а Слюда привыкла подходить к ответам основательно.
— Мне нужно подумать.
— О чем?
— Чтобы ответить на твой вопрос, мне нужно сначала подумать, — твердо повторила Слюда.
— Сколько?
— Ну… день.
Он замолчал и только пристально смотрел. Уже совсем стемнело и фонарь, у которого они стояли, светился ярким искусственным светом, под которым Тарас походил на точно такую же статую, как она сама. Но самое странное, несмотря на уверенность что такого быть не может, Слюде казалось, что где-то в районе груди что-то начинает плавиться и спускаться вниз медленными потоками раскаленной магмы. Невозможно, конечно, ее суть не может плавиться, никогда. Но под его взглядом все было именно так.
— Хорошо. Ответишь завтра.
Остаток вечера Тарас показывал ей свои владения — бесконечную дорогу, полную железными двигающимися игрушками, пускающими в темноту сдвоенные стержни света. И все это время даже самые сложные дорожные ситуации, в обычное время неизбежно приводящие к авариям, чудесным образом разрешались сами собой.
— Он тут, сейчас подойдет, — Джайзер сегодня был само спокойствие и вежливость.
Окна комнаты, в которой они расположились, выходили на совершено незнакомый терриям вокзал. Прямо перед глазами от изогнутых перронов веером расходились тонкие нити железнодорожных путей, исчезающих далеко за горизонтом.
"Значит, в городе два вокзала", — сообщила сестре Фьорда и они уселись рядом, на диван и приготовились ждать того самого городского, который наверняка поможет найти Лайру.
В комнате воцарилось тяжелое молчание.
Стоящий у окна рядом с главарем Пилон о чем-то некоторое время раздумывал, а после невежливо пихнул соседа локтем в бок.
— Расскажи, что мы ночью нашли, — негромко сказал.
Террии, как водиться, мгновенно насторожились, чем заслужили откровенно кислый взгляд главаря.
— Мы ночью вернулись к просмотру бумаг, — громко начал Джайзер, — тех самых. Вы сами видели — бумаги старые, дряхлые… вам их боятся не стоит.
Пилон встретил вопросительный взгляд Фьорды и быстро отвернулся, пряча улыбку.
— Нашли мы, в общем, упоминание о вашей… матушке. Записи в дневниках времен, когда отцы работали с группой. Стерва была еще та… — задумчиво сообщил главарь. — Но очень умна, половину экспериментов на себе тянула, потому отцы терпели ее отвратительный характер. Синий чулок, повернутый на уверенности, что женщины должны править миром да и вообще прекрасно могут обойтись без мужчин. Старая мегера и дряхлая перечница… Не надо на меня так смотреть, это цитаты из дневника, — отрезал Джайзер и отвернулся к окну.
Террии переглянулись и замерли. Главарь был уверен, что они как-то общаются между собой, но как именно, понять не мог.
— И детишек вырастила… всех в маму, — заговорщицки зашептал, наклонившись к Пилону. — У меня от их постных физиономий уже зубы сводит.
Тот, однако, упаднических настроений не поддержал.
— Сделай скидку на то, что у них выбора не было, — тихо ответил в ответ. — И насчет зубов можешь не заливать.
Джайзер досадливо сморщил нос и промолчал.
Следующие несколько минут в комнате опять стояла полная тишина, нарушаемая только сердитым сопением главаря, потому резко распахнувшаяся дверь хлопнула оглушительно громко.
Вошедший городской был высоким, крепким, и улыбался почти так же хорошо, как Пилон. Через секунду рядом с ним уже стоял сияющий Джайзер.
— Разрешите представить — Тоннель. Самый поездатый хозяин всех поездов города, — с большим удовольствием пояснил Главарь.
Тоннель сверкнул чернющими глазами почти без белка. Фьорда насторожилась.
— Наши новые… сестры не привыкли к грубому юмору, — с трудом удерживая невозмутимое выражение лица, разряжал обстановку болтливый Джайзер. — Кроме того, они не умеют веселиться. И расслабляться… потому такие нервные.
— Сестры? — глаза Тоннеля стали почти бездонными, — надо же, никогда не имел сестры…
Главарь непроизвольно фыркнул, но тут же сморщился, резко, как от боли.
— Никакого уличного хамства в обществе наших гостий, ясно?
Тоннель молча кивнул, но глаза все так же напоминали черные дыры. Однако когда хозяин поездов узнал, зачем к нему пришли, неожиданно стал предельно серьезным.
— Как пропала?
— Вот так вот! Утверждают, села на поезд, приехала в город и тут ни единого следа.