А будущее воинство не издавало тем временем ни шума, ни крика. Все будто замерли в ожидании; все напряженно готовились слушать.
— Братцы! — раздался наконец звучный голос Николая. — Нам необходимо было узнать, Божие ли дело затеваем мы, будет ли Он благословлять подвиг, который мы на себя принимаем, зовет ли Сам Он Святою Своею волею на освобождение святого города Своего. Братцы! наш слабый призыв не мог бы собрать всех вас сюда из разных местностей, наполнить всех вас одним желанием и одним чувством, если бы то, что мы затеяли, не было желанием самого Бога. Братцы! мы еще не знаем, сколько нас собралось сегодня, но мы знаем только, что нас мало, и очень мало. Сам Бог, очевидно, собирает нас в одно великое полчище и ополчает на великое дело. Будем же покорны Его святому зову; будем благодарны за то, что, пренебрегая величием сильных, нас малых и слабых призывает Он спасти из рук неверных Свою поруганную святыню. Вчера еще сомневались мы в том, смеем ли мы приступить к такому священному делу; сегодня нет и не может уже быть более места никакому сомнению, ибо благословение Божие высказывается ясно и очевидно. Вчера еще казалось нам, что мы еще не смеем приступить к великому делу, не испросив предварительно разрешения старших. Сегодня мы видим, что мы — призванные Самим Господом слуги, долженствующие исполнять только Его волю. Все ли вы, братцы, хотите идти и спасать и освобождать Иерусалим?
— Все, все хотим! — Раздались сотни звучных, свежих металлических голосов, и опять соседние горы долго-долго повторяли своими отголосками переливы детского крика.
— Нам нужно будет избрать себе вождя, — сказал Ганс, до сих пор хранивший молчание, — но как сделаем мы это, когда мы почти еще не знаем друг друга.
— Тебя или Николая изберем мы вождем, — закричало несколько голосов.
— Николая вождем! Николая вождем! — подхватили другие. — Ведь ему первому пришла мысль о крестовом походе. На его-то клич собрались сюда все мы. Мы все его знаем, кто в лицо, а кто понаслышке. Кто же может быть вождем, кроме Николая!
Так избран был Николай вождем крестового похода детей.
— Братья! — сказал Николай с высоты своего утеса. — Не знаю как и благодарить вас за ваше избрание. Видит Бог, что положу все силы мои, чтобы помочь вам совершить дело, на которое Господь нас призывает, хотя я сознаю и чувствую себя недостойным; но принимаю и не могу не принять ваш выбор, так как другого вождя, кроме меня или Ганса, вам, по незнанию друг друга, трудно было бы выбрать, а вождь нам действительно необходим. Так слушайте же, что я буду говорить вам. Мы предпринимаем Божие дело, а потому нам незачем, на первых порах, заботиться ни о пище, ни о вооружении. Бог будет питать нас с завтрашнего же дня и Бог же подаст нам вооружение. Мы будем питаться Христовым именем, ибо кто же откажется подать пищу, призванным Самим Богом, детям-крестоносцам, и вооружение нам не так еще скоро понадобится. Нам незачем и спрашивать чьего бы то ни было разрешения, ибо теперь ясно, что Бог зовет нас. Теперь не будем уже мы более разлучаться и завтра с этого же места мы двинемся в поход. Завтра вы разделитесь на десятки и сотни, и каждый десяток, и каждая сотня получат своих начальников, а нынче клянитесь только, что никто из вас не откажется уже от однажды принятого решения.
— Клянемся! Клянемся! — загремели детские голоса.
— Теперь о местам и спать! Отдыхайте для будущего похода, а завтра учиним распорядок и двинемся дальше!..
На следующий день, после долгих трудов, и ошибок дети-крестоносцы распределены были по десяткам и сотням и всех их оказалось много более полутора тысячи человек.
X
Весть о крестовом походе детей быстро и шумно разнеслась по всей Германии, везде встречая изумление взрослых и энтузиазм и сочувствие со стороны всего подрастающего поколения. Едва только описанный нами выше отряд проследовал верст около сотни по побережью, вверх по течению Рейна, не скрываясь уже более в виду своей многочисленности от человеческих взоров, как со всех сторон стали примыкать к нему нежданно-негаданно целые отряды детей и численность юного воинства увеличилась более чем втрое. На большом расстоянии от Кёльна и от Рейна раздавалась уже по слухам проповедь крестового похода детей, и все новые и новые отряды детей формировались и спешили на соединение с полчищем Николая. Взрослое население всей почти Германии было перепугано, изумлено и потрясено этим все более и более увеличивающимся движением. Родители недоумевали, что предпринять. Жалко, до болезненности жалко было им расставаться с кровными и взлелеянными Фрицами и Францами, Лудвигами и Эрнстами, Павлами и Петрами; боялись и трепетали они смертельно за судьбу отпускаемых и убегающих детей. Но можно ли положить преграду Божьему делу, а они твердо были убеждены, что детей призывает на битву Сам Бог. В простой ребячьей шалости, затее, не могли участвовать тысячи детей. Простая ребяческая шалость не могла бы распространиться на округу, имеющую много более сотни верст в поперечнике.
Духовенство и сильные мира сего тоже обратили внимание на начинающийся и проповедуемый крестовый поход детей, считающий теперь своих проповедников целыми сотнями. Но они не имели нежного сердца родителей и смотрели на начинающееся движение немного иначе.
— Крестовый поход детей, — рассуждали они, — конечно, бессмыслица. Что могут сделать дети? Разве они способны к военным действиям? Разве в силах они совершить большое путешествие? А между тем своим примером они возбуждают и приводят в стыд сильных и могучих рыцарей, до сих пор остававшихся глухими к папскому и императорскому воззванию. Крестовый поход детей может оказаться предтечею желанного и необходимого крестового похода взрослых. Может быть, Бог для того и призывает детей, чтобы возбудить соревнование взрослых и пристыдить их за их холодность и бездействие. В этом смысле участники крестового похода детей могут действительно почитаться избранниками Божиими. Сам Бог руководит и двигает ими. Что же препятствовать им до поры и до времени.
А полчище Николая, благодаря всему этому, росло и увеличивалось с каждым днем и подвигалось все далее и далее, не уклоняясь значительно в сторону от прибрежья Рейна, который был главным их путеводителем в походе.
Читателям несомненно давно уже хочется узнать, как и чем питалось многочисленное воинство детей-крестоносцев, откуда являлись к ним одежда и вооружение и все вообще необходимые жизненные припасы. Ответ на вопросы эти вовсе не затруднителен, а потому мы и поторопимся дать его. Первые дни, когда приходилось еще проходить по более или менее знакомым местностям, а потому необходимо было скрываться, маленьким крестоносцам действительно приходилось туго и голод не раз заставлял воинов призадуматься. Но тот же голод заставлял детей из местностей более отдаленных направляться к деревням и одиноким жилищам человеческим. Не было даже надобности просить милостыню. Вид голодающих детей, идущих толпою неведомо куда, невольно трогал каждое сердце, и подаяния сыпались щедрою рукою. Но лишь только воинство крестоносцев оставило свою таинственность и двинулось открыто из деревни в деревню, из города в город, обстоятельства сложились для него еще более благоприятным образом. Жители выходили им навстречу, выносили им хлеб и всяческую провизию, подавали им деньги, предлагали коней и всякими средствами старались помогать детям-подвижникам. Горожане заранее собирали деньги, чтобы вручать их при проходе через город юному воинству. Редкое воинство было так хорошо обставлено в материальном отношении, как войско нашего Николая.