Салли вслед за Ма стала обходить землянку, заталкивая тряпье в щели, через которые набивалась пыль. Элис топала за нею. Бен смотрел с кровати, в глазах его метался лихорадочный блеск. В свои четырнадцать он был выше Салли, ему было бы удобнее доставать до трещин, что повыше. Но что поделаешь? Пыль добралась и до его легких: пневмокониоз, так это называется. Если Бена куда б и перевезти, говорила Ма, то уж лучше к ее сестре в Топеку, подальше от этой грязи, что гробит его. Еще лучше, говорила Ма, было б двинуть в Калифорнию, где все еще работу сыскать можно. Но Па вдоволь наслушался про большие города. Многие из отправившихся в них вернулись домой еще бедней прежнего. Рассказывали всякие истории про гуверовские лагеря[2], про стыдобу и наплевательства со стороны горожан. Тут, по крайней мере, они страдают вместе. По крайней мере, тут у них земля есть.
Землю потерять значило бы себя потерять, упреждал отец ее с Беном. Это было еще в ранние годы, когда народ все еще думал, что на следующий год дожди вернутся.
«Это вот тут – самое первое, чем наша семья стала владеть в этой стране, – говорил бывало отец, показывая Салли темную почву у себя меж пальцев. – Маккаева земля». И в глазах его сиял свет этого чуда.
Нынче земля затвердела и стала коричневой, а пыльные бури и небо обратили в тот же цвет, удушающий и неистовый. «Все равно, – говорил Па, – у нас есть земля. Один раз мы уже уступили ее англичанам. Ветру мы ее не уступим».
Два незнакомца появились у ворот. Салли сразу же поняла, что они не фермеры. Слишком бледные. Слишком сытые.
Мужчина повыше наклонился вперед так, что руки его болтались уже над двором, и Салли это не нравилось.
– Папа твой дома, дорогуша?
Салли оглядывала чужака с головы до ног, а голодающие куры клевали у ее ног.
– Вы из Вашингтона?
Толковали, что м-р Рузвельт шлет людей, чтобы рассказать Поселенцам, как им надо вести хозяйство на своих фермах. Этот мужчина, в чистом своем костюме, похоже, один из таких посланцев.
Наклонившийся бросил взгляд на спутника:
– Как считаешь, Билл? Мы из Вашингтона?
Мужчина постарше походил на школьного учителя, есть такие раздражающие среди тех, кто мягко журит ребятишек за промахи. Он сказал:
– Мы по официальному делу. Разыскиваем хозяина этого дома.
Салли знала: Ма станет пилить ее, если она позволит какому-нибудь госчиновнику пройти мимо, даже и грубому. Тут могло бы денежкой пахнуть, а на денежку можно бы и хлеба купить.
– Тогда я позову его, – сказала она. – Вам бы лучше уйти с ветра.
У входа в землянку уже стояла Ма с вымученной улыбкой на лице. Салли знала: Ма думала о ржавых жестяных банках с водой вместо чая, хлеб же, полученный как помощь, к концу недели зачерствел. По крайности, могли молока предложить, спасибо помершему теленку. Все же улыбка матери, как и необходимость позвать отца, заставили Салли быстро-быстро метнуться, бегом.
Она нашла Па за починкой старого трактора «Джон Дир Д», отец старался закончить работу, пока воздух был чист.
– Госчиновники пришли.
Па кивнул и отер руки – оставлять дело наполовину законченным ему не хотелось.
– Давай-ка займись тут.
Широко шагая, отец ушел, Салли заняла его место. Проверила, нет ли порезов на передних шинах, протерла масляный брызговик смоченной в бензине ветошью. Все на ферме зависит от трактора. Поломайся он – им труба.
Раздумывала Салли не про то, а про госчиновников. Может, они с собой работу принесли. Может, этот день в конце концов станет хорошим.
Зайдя в землянку, Салли поняла: что-то не так. Ма стояла столбом в углу. Па сидел рядом с мужчиной постарше, расправив плечи. Госчиновник помоложе глянул на Салли, когда та вошла, потом опять перевел взгляд на Па.
Говорил мужчина постарше, голос его звучал резко:
– Что, никто не ходил на ферму поискать его?
Лицо Па было непроницаемо. Он покачал головой.
– Почему не ходили?
Па бросил взгляд на Ма, крепко скрестившую руки на груди. Неохотно Па ответил:
– Говорят, Дубортов Дом – место проклятое. – Па пожал плечами, словно бы напоминая пришедшим, что сам он суеверий не одобряет.
Дом Дуборта! Салли смотрела на чужаков с новым интересом. Заброшенная ферма была единственным местом на мили вокруг, где сохранялась зелень. Том Хэтчетт говорил: если подойти чересчур близко к Дьяволову Саду (так его ребятня прозвала), так одно из обитающих там чудищ тебя слопает. Том Хэтчетт врун, но все-таки.
2
Гуверовскими лагерями, или гувервиллями, называли в США трущобы, возникшие во время Великой депрессии (1929–1935), где жили бездомные. Названы так «в честь» тогдашнего президента Герберта Гувера. В 1930-х годах по всей стране были сотни гувервиллей, где ютились сотни тысяч людей.