Постепенно выяснилось, что возглавлял покушение Альфаро Сикейрос, известный мексиканский художник, который, надев форму майора мексиканской армии, возглавил налет мексиканских сталинистов на дом Троцкого. На допросе и позднее на суде, он утверждал, что они не хотели никого убивать, но показывали Троцкому, что он должен убираться из Мексики...
Салазар закрыл папку и потер усталые глаза: "Это дел о до сих пор не ясно для меня. Есть подозрения, что Харт был агентом ГПУ, но сам Троцкий всячески защищал его и даже захоронил тело во дворе дома на Авенида Виена и приказал сделать табличку: "Роберт Харт - 1915-1940. Убит Сталиным".
Теперь, кажется, все пришло к своему логическому завершению. Троцкий умирает, но для меня до сих пор непонятно, почему Сталин так ненавидит Троцкого, почему Троцкий так уверен, что покушения дело рук Сталина и ГПУ".
Полковник достал чистый лист бумаги и попытался сформулировать направление допроса. "А этот Меркадер, или как там его, почему-то мне симпатичен. То ли потому, что он ничего не просит или потому, что ничего не боится. Похоже. Что кроме журналистики он занимался совсем не писательскими делами... Надо послать людей, обыскать его гостиничный номер".
Полковник нажал на кнопку на столе. Вошел дежурный офицер:
- Отправьте людей в гостиницу, где жил этот Меркадер и приведите его на допрос.
- Извините, господин полковник! Но Меркадер жалуется на боли в голове. Она пробита в нескольких местах, да и ребра похоже целы не все. Охранники постарались...
- Мы его не будем мучить, - осклабился Салазар, - но допрашивать будем всю ночь, а потом положим в охраняемую палату, рядом с его жертвой, Троцким. Введите его!
Ввели Меркадера, забинтованного, щурящегося от яркого света. Он сел, подслеповато поглядел на полковника, и произнес:
- Не могли бы вы мне помочь. Я без очков плохо вижу, а мои очки разбиты, там, - он вяло махнул рукой в сторону дверей.
- Хорошо, хорошо, - согласился Салазар.
Неожиданно зазвонил телефон. Салазар поднял трубку:
- Слушаю!
- Господин полковник, - донесся голос дежурного офицера, - в номере Меркадера обнаружено его завещание.
Несите его сюда, - распорядился полковник.
Дежурный офицер внес папку и положил на стол перед Салазаром. Полковник взял в руки папку, а Меркадер внимательным взглядом проводил офицера до дверей.
- Так, так, так, - скороговоркой проговорил Салазар и снова нажал кнопку.
Когда офицер вошел, Салазар сказал ему:
- Я по-французски не читаю. Быстро переведите и принесите мне перевод. Если надо, пусть всю ночь переводят, но чтоб было сделано...
Меркадер сидел, склонив голову, щупая бинты и делая вид, что разговоры следователей его совершенно не интересуют, что он полностью погружен в свою боль и ничего кроме боли не замечает. В то же время он понял, что речь идет о записке, оставленной им в номере и написанной по-французски. А писал он в ней следующее:
"Я родился в 1904 году в Тегеране, в семье бельгийского посла. В возрасте двух лет мы с матерью вернулись в Брюссель, где и жили до начала войны. Там я окончил колледж. Затем два года проучился в военной академии и переехал в Париж для дальнейшего обучения. Учился в школе журналистов и работал в газетах. Отец умер в двадцать шестом году и мать, когда я просил, снабжала меня деньгами. Был женат в 1924 году, но ушел от жены и развелся в 1939 году.
В Париже познакомился с троцкистами и, участвуя в учредительном съезде четвертого интернационала, стал его членом. Там меня снабдили деньгами, документами и отправили в Мексику, для встречи с Троцким. Здесь постепенно началось мое разочарование в Троцком, так как он просил меня ехать в СССР и организовать покушения на лидеров страны, в том числе на Иосифа Сталина. Он стал мне отвратителен, когда стал требовать порвать связь с Сильвией, которую я люблю всей душой, только потому, что она связана с группой диссидентов троцкистов в Америке".
Но полковник этой записки не видел, так, как переводчика сразу не застали - поехал домой. Время шло, перевода не было, и Салазар решил отложить допрос до следующего дня.
На следующем допросе Меркадер делал вид, что готов сотрудничать со следствием и "признался", что приехал в Мексику по фальшивому канадскому паспорту на имя Фрэнка Джексона, и что Сильвия об этом знала.
Полковник Салазар, слушая "признательные" речи Меркадера и читая перевод записки, морщился: "Все это, или почти все, ложь. Будь моя воля, я бы заставил этого вшивого интеллигента сказать правду. Но газеты всего мира трубят об этом покушении и потому надо быть осторожным", - он потер щетинистый подбородок, поморгал и прогоняя сонливость, нажал на кнопу вызова.
Вошел дежурный офицер и полковник приказал ему приготовить большую кружку кофе. Достал из стола электробритву, побрился, вглядываясь в свое похудевшее за бессонную ночь лицо.
"А что, если попробовать их свести, сделать очную ставку? И сделать это не здесь а в медицинской комнате, куда его можно повести делать перевязку, а Сильвию посадить там заранее".
Он быстро написал распоряжения на листке бумаги и предал его дежурному офицеру, принесшему дымящуюся кружку ароматного кофе. Офицер вышел, сразу же зашел обратно и забрал ничего не понимающего Меркадера.
- В перевязочную, - пробормотал он, подпихивая арестованного в спину.
Когда Меркадер, сопровождаемый конвоем, открыл дверь лазарета и увидал там Сильвию, он впервые потерял самообладание
- Полковник! Что вы делаете? - закричал он Салазару, вырываясь из рук полицейских, - Я не хочу здесь быть! Уведите меня отсюда!
Сильвия увидав Меркадера, тоже закричала:
- Убийца! Убейте его! Убейте его! - она зарыдала, стала бить кулаком по столу и кричала: - Я хочу видеть, как его убьют! Пусть его убьют, как он убил Троцкого! Это не человек, это чудовище!
Салазар вмешался в этот истеричный диалог, сообщив Сильвии, что, по словам Меркадера, он разочаровался в Троцком, вот и реакция.
Сильвия резко повернулась в сторону Рамона, которого полицейские впихнули в комнату и закричала в истерике, почти завизжала:
- Не ври, предатель! Говори правду, если хочешь сохранить жизнь... Лгун! Убийца! Предатель! Чудовище!
Когда Меркадера уводили, его била дрожь и лицо кривила судорога.
Его снова привели в кабинет Салазара. Здесь, он как-то странно успокоился. Глаза его потухли, плечи опустились, и весь он стал похож на нахохлившуюся птицу с красно-белым гребешком.
Салазар, заметив эту перемену, предложил:
- Скажите правду, и я даю вам слово офицера, что помогу избежать виселицы.
Меркадер поднял на него потемневшие глаза и спокойным голосом произнес:
- Режьте меня. Сдирайте с меня кожу клочок за клочком, но мне нечего добавить к своим показаниям!
Он замолчал и больше не произнес ни слова.
Молчал он и на суде, молчал в камере заключения. Врачи думали, что он сошел с ума от сильного потрясения, но экспертиза признала его вполне вменяемым.
... Мать Рамона Меркадера была приглашена в Москву. Сам Лаврентий Берия заехал за ней в гостиницу "Метрополь". Усадил в свою машину и повез в Кремль на прием к Вождю.
- Вы не бойтесь, - говорил он, повернув свое круглое лицо с ранними залысинами на лбу и поблескивая пенсне - Иосиф Виссарионович все знает о вашем сыне и очень его хвалит за смелость и мужество.
Через Боровицкие ворота въехали в Кремль, часовые красиво отдали честь оружием, подняв его двумя руками на уровень головы... Внутри Каридад все дрожало в предчувствии встречи: "Я увижу великого Вождя", - шептали её губы.