– Это мне в назидание, батюшка, – глубоко вздохнул Родион.
– И мне тоже, – кивнул батюшка. – И всем нам. Чтобы носы не задирали.
– А со мной что произошло…
Родион перекрестился и подробно рассказал о своем видении во время клинической смерти. Отец Никодим глотнул воды и сказал:
– Видишь, как оно!.. Ай-ай-ай. Тебя на перевоспитание в рай отправили, а меня на гноище, стало быть. Вот оно как… А мы говорим, Господь нас забыл. Как же забыл, когда тут такое! Это ж благодать, Родя, как у преподобных, нам посылается. Ты вот что, сынок, об этом особенно не разглашай. Потоми в себе, погрей душеньку.
– Да вы, батюшка, первый, кому я рассказал.
– Хорошо.
– Только вот…
– Что?
– …Радости скрыть не могу. Хочется всех обнимать и целовать.
– Слава Тебе!.. Но ты и это… тоже того… потише… полегче. – Священник показал на сердце. – Все здесь: и сокровища наши и позор. Все в этом хранилище. С этим и на Суд пойдем. А людей, которых Господь нам посылает, мы аскетическим бесстрастием не отпугнем. Не бойся. Люди Божии, они ведь тоже сердцем к сердцу тянутся. Вон как даже я, недостойный, тебя в храме сегодня почувствовал…
Когда открываются двери
С утра дул порывистый холодный ветер. Небо обнесло серыми тучами. На серых волнах озера пузырились пенистые барашки. Когда же они вышли из храма, на них каскадом золотистого света обрушилось яркое полуденное солнце.
– Посмотри, у меня глаза не очень красные? – спросила Марина, когда они присели за столик ближайшего кафе, чтобы отдохнуть после праздничной трехчасовой литургии.
– Глазки у тебя в лучшем виде, – бережно успокоил ее Петр. – И не надо стесняться слез на исповеди. Они дороже бриллиантов.
– Вот не думала, что способна реветь, как девчонка. Я даже остановиться не могла.
– Ты этими слезами всю грязь с души смыла. Радуйся.
– Да у меня и так слов нет. Я даже и мечтать не смела, что меня вот так сразу к Причастию допустят.
– Просто батюшка увидел твое искреннее покаяние. Я тоже за тебя переживал. Ты молодец.
– Ты знаешь, кто меня больше всего поразил?
– Кто?
– Мальчик, что передо мной с мамой стоял. Ему годика три всего. Он такой маленький, аккуратненький, головка в белых кудряшках… Стал на коленки в начале службы и стоит себе. Мама его подняла. Он опять на коленки – шлеп. Служитель к нему в серебряной одежде подходил.
– Алтарник.
– Наверное. Я слышала, он сказал, что в воскресенье не положено стоять на коленях. А мальчуган постоял маленько и снова – шлеп на коленки. И, как зачарованный, на алтарь во все глазенки смотрит.
– Как тут на колени не встать? Там, в алтаре, – престол Божий. А он, что на небе, что в земном храме, – Престол. Тут впору всю службу простоять в земном поклоне.
– Вот этот мальчик меня обрадовал. Дети ведь чистым сердечком к любви и свету тянутся. Значит, там на службе, все настоящее. Значит, моё! Понимаешь?
– Понимаю, Мариночка. И от души поздравляю. Все это очень хорошие знаки. Господь как-то по-особенному благоволит к тебе.
– А как ты думаешь, Петр, сейчас у меня может появиться шанс?
– Ты о чем?
– Ну, пожить еще немного? – прошептала она.
– Конечно. Да ты не бойся. Самое главное, что теперь ты встала на путь спасения. А что касается сроков жизни земной, то положись на волю Божию. Поверь, Господу лучше знать, когда нас отсюда взять в Свой дом. Со временем все узнаешь.
– Ты понимаешь, я сегодня поняла, что жить только сейчас начала. Я не могла себе представить, что это так здорово – быть прощенной. Передо мной будто открылась дверь в счастливое будущее.
На поверхность белого пластмассового столика легла тень от подошедших вплотную людей. Яркое солнце не позволяло увидеть лиц.
– Извините, у нас занято, – проворчал Петр, надеясь без помех поговорить с Мариной.
– Петр Андреевич! – воскликнул подошедший. – Вот так встреча.
Крепкий мужчина с мальчиком – оба в сильно потрепанной и выгоревшей одежде – улыбались белозубо и открыто. Петр встал, обнял друга.
– Борис! Что же ты не сообщил, что сюда приедешь? А загорел-то? Как эфиоп какой!
– Да я в бегах, Петро. Ты послушай!..
– Прости, Борь, познакомься. Это – Марина.
– Очень приятно. А этот молодой человек – мой крестник Антон. Правда, он не очень-то разговорчив. Антон с Мариной пусть посидят, а мы, Петь, давай-ка сходим за шашлыками. Заодно я тебе про свои приключения расскажу.