Ну, серая, уразумела?
Стирать для кукол —
большая мука.
Ведь для ребёнка
кукольная одежонка —
всё равно, что маме
стирать распашонки
для лялек маленьких.
Видите, у меня пальчик
волдыриком вздулся.
Сразу разум во мне проснулся:
— Мам, кидай всё в машинку стиральную,
жить надо правильно!
Я у папы помощница большая
и нисколько не смешная!
Перегладила всё бельё
и готова работать ещё.
А мама вернётся домой, удивится:
дочь у нeё — мастерица!
Я у мамы работяй,
самый лучший помогай:
всю посуду перемою —
ничего не оставляй!
Когда мамочка придёт,
меня чистеньким найдёт,
поцелует и обнимет,
и осколки соберёт.
На засолку огурцов
бросим матерей, отцов!
Огурцы хрустящие,
солёные, бодрящие.
Только вот беда какая:
огурцам не видно края.
Позовём богатыря:
«Богатырь!» Да это я!
Сяду попой в огурцы
и соли, соли, соли!
А ну попробуй, мать, рассол.
Хорошо иль как пошёл?
Быть старшим братом просто:
пелёнки менять и простынь,
купать, кормить и гулять,
слушать ночные вопли.
Быть старшим братом непросто:
к матери ревновать, капризничать,
изображать младенца.
— Она никуда не денется! —
говорит отец. —
Ты, сын, почти молодец,
иди покачай кроватку,
пусть спится сестрёнке сладко.
А знаете, семья у нас какая дружная!
Это потому, что я у них — нужная,
нужная и самая главная,
я в свой семейке — заглавная!
Мама меня всегда спрашивает:
— Хорошо ли я, дочь, накрашена?
И папа со мной советуется:
— Ну как тебе, ребёнок, атлетика?
Я люблю своих родителей нежно
и в школе учусь прилежно,
а если двойка бывает,
то её из дневника вырывает
девчонка чужая нескромно,
плохая она… Не помню.
А мне потом достаётся.
Пусть лучше дневник не рвётся
никогда-никогдашеньки!
Пойду покушаю кашеньки,
она у меня с клубничкой,
и зачем кладут её на личико?
Однажды я свёклу положила,
так целый день красной ходила!
Ну вот, о своей семье вам рассказываю:
я дома всегда приказываю,
прикажу в зоопарк. Идём.
В цирк прикажу. Бегом!
Было дело, мать на кладбище приказала,
так сама же над могилой и рыдала.
Видите, как дочь полезно слушать.
Глядишь, и жить будете получше!
Зачем мужикам топоры?
Чтоб вырубать дворы,
будки, сараи, избища.
Беру топор за топорище
и иду колоть дрова.
Не пугайся меня,
старый дед горбатый,
я несу до хаты
не топор огромный, злющий,
а дровишек колючих!
Спи спокойно, бабка,
не топор страшен, а тяпка.
Пошла Маша на рыбалку,
и рыбы ей было не жалко,
живодёркой росла у нас Маша.
По головке гладили: «Наша!»
А Маша ни о чём не жалела.
На стульчик маленький села,
закинула удочку, снасти,
уселась, ждёт карпов мордастых.
А карпы нейдут чего-то:
червь нежирный или в болото
Маша удило закинула.
Как бы то ни было,
но поплавок вдруг двинуло!
Тянет она, а вытащить не может.
«Дед родимый поможет!» —
хотела покликать деда, да передумала.
И нехорошо так подумала:
«Нет, утопит меня он в трясине,
чтобы есть не просила!»
— Я сама! — крикнула Маша.
Пусть там хоть акула, но наша!
И потянула резко
натянутую леску.
Мама с папой прибежали,
леща большущего достали,
поцеловали Машу:
— Живая и нет её краше!
Рыбной ловли нет без истории.
А если клёва нет, то тем более,
рассказы ещё чуднее:
рыба-меч, рыба-молот. Полнее
мы не видели щуки,
распороли живот, там крюки,
крюки, жуки и рыбные снасти.
Вот такие напасти
в нашей реке-океане!
— А остров ваш звать Буяном?
— Нет, остров наш самый обычный,
Евразией его кличут.