Фридрих промолчал, как и Штайнер.
— Кто выпустил первое заклятие?
Вновь ответом ему была тишина. Директор не выказал ни недовольства, ни удивления и продолжил всё тем же бесстрастным тоном:
— А понимаете ли вы, господа, что сражения в коридорах между двумя из лучших дуэлянтов школы могут привести к серьёзным последствиям? К порче имущества? К травмам других учеников? Или вам настолько важно доказать что-то друг другу?
Фридрих нахмурился, но продолжал молчать. Он не собирался обсуждать причины вечных сражений с кем бы то ни было. Это было личное — его желание поставить на место много о себе мнящего выскочку из опальной семейки. А личным Винтерхальтеры ни с кем не делятся.
Штайнер же теперь, когда палочки были убраны, вновь изображал полнейшее отсутствие эмоций.
Директор Хохберг наблюдал за ними, практически не мигая.
— До вашего выпуска осталось порядка двух месяцев, — наконец, после продолжительной паузы, сказал он, — и я не хочу, чтобы за это время что-то чрезвычайное случилось. Поэтому поступим так: вы оба угомонитесь и перестанете бросаться друг на друга в коридорах, иначе на хорошие экзаменационные баллы можете не рассчитывать. В качестве же наказания за ваши уже совершённые «подвиги» вы оба будете представлять Дурмстранг на молодёжном дуэльном чемпионате, который пройдёт в мае.
— Герр Хохберг, — возразил Фридрих, — я ведь уже аргументировал свою позицию, когда мы в феврале говорили о возможности моего участия…
— На сей раз это не предложение, — прервал его директор. — И вы, герр Винтерхальтер, и герр Штайнер оправдывали свой отказ необходимостью готовиться к выпускным экзаменам… Однако теперь я вижу, что времени на боевые тренировки у вас более чем хватит, раз есть время махать палочками в коридорах.
На сей раз спорить Фридрих не решился — их директор был скуп на эмоции, но от этого не менее крут нравом. Если Хохберг обещал в случае непослушания проблемы с аттестатами, он их устроит, чего Фридриху допускать было никак нельзя. Не видя больше сопротивления, Хохберг закончил:
— На чемпионате сразитесь, если турнир вас сведёт, пока же забудьте о существовании друг друга и готовьтесь к экзаменам и чемпионату. Позже вам объяснят все подробности участия. Сейчас идите.
Учтиво простившись с директором, Фридрих и Штайнер вышли из кабинета и в мрачном молчании спустись по лестнице. У подножия их ждали, держась на расстоянии друг от друга, Свидерский и Баумер. Баумер не вытерпел первым:
— Ну?
— Никаких стычек до выпуска и обязательно участие в дуэльном чемпионате, — произнёс Штайнер, и по его лицу совершенно непонятно было, что он об этом думает.
Повернувшись к Фридриху, Лукаш вскинул бровь, и тот кивнул, подтверждая сказанное.
— Лучше, чем я ожидал, — признался Лукаш, когда Штайнер и Баумер скрылись за поворотом. — Но наш директор каков — в конечном итоге заставил всех сделать так, как ему нужно.
Фридрих не ответил и отвернулся к окну. Ему нравилась эта черта Хохберга… когда она не была направлена против него самого.
Глава 2
29 апреля 1961 года.
Ливень, шедший много дней, наконец унялся, словно бы специально к матчу. В этот день немецкие «Грифы» бились с русским «Лихом» за право сразиться в финале квиддичного турнира с «Драконами», командой с болгарского отделения, и вся школа сейчас была на трибунах, возведенных на берегу озера, и наблюдала за игрой. В замке повисла неестественная тишина.
Александра Штайнера это более чем устраивало. Он устроился на скамейке во внутреннем дворе, используя так редко ему выпадавшую возможность почитать на свежем воздухе и, что ещё важнее, в тишине и спокойствии. Отложив на время учебники и подготовку к экзаменам, Александр перечитывал устав Управления магического правопорядка; по окончании учёбы именно в этот отдел немецкого Министерства он собирался поступить на службу, что, с учётом прошлого его семьи, было сделать не слишком просто. Впрочем, юноша не собирался опускать руки; он не без оснований рассчитывал на высшие баллы по всем предметам, которые собирался сдавать (за исключением разве что зельеварения), наизусть знал законы, права и обязанности граждан, а что до умения сражаться… что ж, его он подтвердит на чемпионате в мае.
Ввязываться в это Александр с самого начала не хотел. Его вовсе не интересовали соревнования, кубки, медали и прочая чушь, которая, по сути, не значит ничего — это лишь яркие атрибуты того, что человек потратил часть своего времени на подготовку к какому-то соревнованию и был лучше или удачливей прочих участников.