Самая жестокая травма заключается в утрате части самого себя, невозможности сформировать целостную и непрерывную идентичность.
Это не приводит к появлению четко выраженных симптомов, но скорее способствует размыванию личностных характеристик: возникновению запретов, сложностей в отношениях, утрате способности распознавать собственные чувства. Такова плата за не осознанное должным образом переживание. Человеческое сознание способно расщепить, разорвать на кусочки, выбросить из памяти целые пласты реальности, чтобы эту реальность «удержать». Поэтому для освобождения от травмы нужно попытаться вновь соединить отдельные части в новой, порой пугающей, истории. В моей предыдущей книге я писала о психотерапии как об археологических раскопках внутри себя самого. Они необходимы для обретения единства и полноты, смысла собственного существования, очищенного от груза прошлого.
Жить со страхом в животе
Жизнь со страхом в животе, будто за стеклянной стеной, пока кто-то другой, вызывая у нас зависть, радуется каждому дню; жизнь, как под анестезией, в постоянном напряжении, с грузом неосознанных травм – все это создает ощущение чего-то вроде липкой оболочки, отравляющей существование незаметно для нас самих и окружающих. Осознаем мы это или нет, хотим понять или нет, в любом случае роль, которую мы готовы так прилежно играть, прячет травму и превращает нашу жизнь в подобие существования человека без кожи, носителя некой заразы, то есть существо, утратившее идентичность и целостность. К тому же подобная жизнь предполагает постоянное притворство, сопровождается чередованием острой подозрительности и неоправданного доверия – последствий пережитой травмы.
Подобное испуганное состояние может возникнуть после насилия, лишения свободы, регулярных отказов и унижений. Страх может обретать лицо матери, незнакомца, целой семьи, представляющей собой сплав соперничества и пустоты, в которой нет ни для кого места. Человеку приходится начинать жизнь, не испытав ощущения непрерывности собственного существования и не сформировав собственные границы и потребности. Это становится причиной физических недомоганий, таких как хроническая бессонница, панические атаки, нарушения пищеварения, спазмы, дисфункция щитовидной железы или другие подобные недуги – они как бы подтверждают, что организм не в состоянии обрести равновесие и поддерживать его в связи с сильным внутренним хроническим стрессом.
Травма и чрезмерная адаптация
Вышеописанные симптомы свидетельствуют также о том, что наше тело стремится восстановить тонус и границы, внутренние установки, которые были нарушены в результате материнского плохого обращения, насилия или отвержения. Травма мешает чувствовать землю под ногами, верить, что время и пространство не рухнут и не ускорят внезапно ход, что чужая злоба или ревность необязательно направлены именно на нас и даже нас совершенно не касаются. Травмированный взрослый человек, зажатый между анестезией и повышенной чувствительностью, переживанием жестокого насилия и исчезновением всяких норм, должен тем не менее сказать себе, что худшее не является неизбежным, что у него есть право и возможности защитить себя и решать свои проблемы самостоятельно. Я говорю в том числе и о ревности – ведь травмированный взрослый часто бывает и чрезмерно адаптированным (чтобы избежать разочарований или потому, что травма погрузила его в состояние функционирования на автопилоте: он что-то делает, но ничего не ощущает).