— Сколько угодно. Спрашивай.
Я проводила Анжелику с довольной Катей, которую мы забрали из группы, до ворот и вернулась в свою группу. Старшие дети уже ушли, а меня долго не было, и этой пересменой не замедлили воспользоваться мои чада. Когда я вошла, два стола были сдвинуты, на них лежала Вика, а Янек стоял над ней, замахнувшись большим ножом.
— Нож-то у вас откуда? — на автопилоте спросила я детей, и только затем подумала, что надо бы на них заорать.
— Мне Кирилл вместо гранаты подарил, — объяснил Янек, прервав замах.
— Ясно. — Ничего мне не ясно! Но попробую выяснить. — Кирилл, у тебя забрали патроны. Про гранаты спрашивали.
— Про нож не спрашивали, — ответил мальчик.
— Давай ты мне сам добровольно расскажешь, что у тебя еще есть.
— Ничего нет! Все отобрали! — заревел Кирилл, а вслед за ним и Янек, когда я отняла нож. Он не хотел отдавать, дергался, но отдал.
И что теперь мне делать с этим большущим холодным оружием?
— Ну, мальчики, вы будете ребенка доставать, или нет? — подала голос недовольная Вика, все еще лежавшая на столе.
— Дети, что вы тут делаете? — наконец догадалась я спросить.
— Роды принимаем, — был невозмутимый ответ.
— Объясните?
— У Вики будет ребенок!
— Прямо сейчас? — я посмотрела на совершенно плоский живот пятилетней Вики. Вот когда начинаешь чувствовать возраст. Старею, однако. Молодежь на пятки наступает.
Дети осознали, что я в ситуацию не въезжаю, и продемонстрировали мне побитую жизнью беременную куклу. Тома ловко подковырнула пальцем ее толстый пластмассовый живот, он отстегнулся и оттуда выпал маленький пупс.
— Теперь вы поняли, откуда дети берутся? Их из живота у девочки достают! — дали мне дети информацию к размышлению. — Если у куклы есть в животе ребенок, значит и у девочки есть! Надо только живот разрезать и его достать! — галдели дети, радуясь тому, что я на них не ору.
Я не орала совсем не от недостатка желания это сделать. Но, во-первых, у меня снова задергался левый глаз, а во-вторых орать хотелось не на детей, а на того идиота, который такие игрушки придумывает.
— Отдайте нам ножик, а? — дергали меня со всех сторон дети.
— Не отдам, — я на всякий случай подняла руку с ножом вверх. — Ребенок у маленькой девочки не достанется из живота. Только у больших тетенек достается.
— Ну, мы только один раз быстро разрежем животик и все!
— Что здесь происходит?!
Лицо методиста Людмилы Васильевны надо было видеть! Она и так-то не фея, а при виде меня с ножом ее чуть не хватил удар.
— Мы девочкам будем резать животы! — сказал Янек.
— Не слушайте его, это просто я у детей очередной боевой трофей отобрала!
Методист забрала у меня нож. Повертела в руках, порезала палец, разозлилась, стала искать крайнего, нашла меня.
— Почему дети еще не в постелях?! По режиму дня сейчас сончас! Быстро все по кроватям!
Дети решили, что лучше с ней не конфликтовать, видимо уже был печальный опыт, мгновенно разделись, сложив одежду на стульчики, и гуськом потянулись в спальню. Методистка проводила их тяжелым взглядом косых глаз, убедилась, что все лежат на кроватях в позе «мумия фараона» и ушла. Ее уход дети сразу почувствовали и принялись кидаться подушками.
— Дети, ну что вам не спится? — чуть не со слезами вздохнула я. Если бы меня сейчас накормили и положили спать, то дрыхла бы сном младенца.
Мне надо записи опроса почитать, подумать, вспомнить, кто что сказал за день, попробовать сделать выводы…
— В дверь не кидайте, стекло разобьете! — все-таки заорала я, когда самая меткая подушка впечаталась в дверь спальни.
В группу вошла уборщица Света. Сразу оценив масштабы моей войны с детьми, и ничуть не сомневаясь в их победе ввиду численного превосходства, она удивилась:
— Не можешь уложить детей спать? Так это же просто!
Она порылась в шкафу, достала банку зеленой гуаши с воткнутым туда куском ваты, вошла в спальню и объявила:
— Видите зеленку?
Дети видели, и, кажется, не впервые.
— Кто сейчас не уснет, тому зеленкой глаза намажу!
Дети замерли в кроватях в позе «я самая дохлая на свете мумия фараона, я сдохла уже давно, не трогайте меня, а?». Светка повернулась ко мне, наслаждаясь своим педагогическим талантом. Вот как все просто, оказывается.
— Кто посмеет открыть глаза — сразу налью зеленки! — закрепила Света достигнутый эффект.
Дети испугались и уснули.
— Чего стоишь? Тебя в зале ждут, там репетиция. Иди, я с детьми посижу.
— Света, а можно их усыпить как-нибудь по-другому?
— Можно сказку рассказать. Только я сказок не знаю.
Зато я знаю! Все лучше зеленки…
— Иди послушай Артема Альбертовича, он как раз заканчивает сказку и тоже в зал идет, — посоветовала уборщица.
В старшей группе Артема Альбертовича была тишь да гладь, божья благодать. Дети тихонько спали, а он бродил между кроватями и занудно говорил:
— Вот шел Иван Царевич по лесу, шел, шел, а дорога дальняя, а он все идет, а вокруг елки стоят, а он дальше идет, а там березы начались. Иван Царевич их обошел и прямо пошел, а там кусты, он их обогнул и все идет. А лес дремучий стоит, а он идет, все дальше и дальше идет…
У меня чуть не слиплись глаза. Этот пацан гипнозу не учился? Артем увидел меня, выскользнул за дверь и мы пошли в зал.
— Ты им какую сказку рассказывал?
— Царевну-лягушку.
— Заканчиваешь?
— Нет, это я дошел до того, как он на болото идет!
— Так это же в самом начале? Молодец, так мало рассказал за один раз.
— Какой один раз? Я им третий день рассказываю! Планирую через две недели закончить!
Талант у парня, надо учиться.
В зале уже сидели Седа Самсоновна и женщина, которую я сегодня уже видела, представилась она Ниной Семеновной. Они на повышенных тонах обсуждали, кто из них Баба Яга.
— Я буду Иваном Царевичем, — выбрал себе роль Артем. Что выбирать, тут без вариантов.
Роль Бабы Яги на правах старшей получила Седа Самсоновна. Нина Семеновна решила стать Кощеем Бессмертным. Сказала, что у нее дома есть черный плащ и страшная маска, а черные брюки и кофта найдутся.
— Я тогда буду Кикиморой, — порылась я в своем знании русского фольклора и выбрала подходящую роль.
— Нет, ты будешь Василисой Прекрасной!
— Я?!
— Сарафан все равно больше ни на кого не налезет. Размер почти детский.
— Какая из меня Василиса? Может лучше все-таки Кикимора?
— Молчи и слушай сказку. Кощей и Баба Яга украли Василису, а Иван ее спас. Все понятно? Начинаем.
Потом мне велели встать у центральной стены, ко мне подбежали обе воспитательницы, схватили за руку и потащили из зала. За другую руку меня схватил Артем и поволок в другую сторону, приговаривая:
— Сгиньте, нечисть поганая, не видать вам моей невесты милой! Мне за нее полцарства обещали!
— Сам отвали, а то русским духом на весь зал воняет!
— Больно! — взвыла я.
— Не так! Ты должна кричать: не достанусь я врагу окаянному!
— Больно! Руки оторвете! Отпустите!
От меня отошли. В плечах что-то хрустело, надо вспомнить анатомию, что там находится и как лечится.
— Что тут за шум? Людмила Николаевна, почему вы кричите? — в зал россыпью бриллиантов вплыла Гирлянда.
— Мы репетируем!
— Да? Театр? Я недавно была в театре на манифесте актрисы Зубковой, там был такой шантаж! А что это у вас за тарелочка на голубой каемочке с яблоком?
— Это бутафория!
— Да? А так на яблоко похожа… Да, кстати, об утреннем инцесте…
— О чем? — все-таки не удержалась я. — Об инциденте?
Я думала, что только мои студенты путают слова инцест и инсайт. Первое означает кровосмешение, второе — озарение.
— Я так и сказала. Мы написали устную информацию в органы. Принимаются все меры для того, чтобы эти последствия печальные реализовать в организационном плане. Так можно и сердечный инфаркт получить, от этих гранат. Людмила Николаевна, чтоб больше никаких находок. Это гарантирует нас от проблем.