- Драться умеешь?
- Умею, - ответил я.
- Давай попробуем, - предложил он довольно миролюбиво, однако согласия не стал ждать.
Неожиданный удар сбил меня с ног. Когда я поднимался, парень снова пытался ударить меня, но я изловчился, сделал ему подножку, и он, в свою очередь, грохнулся на землю. И в этот момент откуда-то появился Потапов.
- Чего вы, петухи? - спросил он.
- Мы-то? - переспросил мой обидчик, уже вскочивший на ноги.
- Мыто корыто, а ты дурак! - сказал Потапов и, взяв меня за руку, потащил в общежитие.
- Гляди, какие чистые сени!… Гляди, какая светлая кухня! - говорил Потапов, показывая мне дом, будто бы он тут был уже хозяином.
В первой комнате я остановился, пораженный ее богатством: пол крашеный, потолок тоже крашеный, стены оклеены обоями с рисунками.
И в других комнатах были обои, в каждой разного цвета.
В деревне я видел обои только в избе отца Виктора, и то не такие красивые.
В одной из комнат стояло два черных длинных стола со скамейками по бокам, тоже черными. В дальнем углу на скамейке лежала гора новеньких, набитых соломой матрацев.
- Мать честная! - невольно вырвалось у меня при виде всей этой роскоши.
- Да, брат, вот куда мы с тобой попали! - сказал Потапов.
Но вот прозвенел звонок на ужин, и оказалось, что хоть в комнатах и обои, но на столе не богато: дали всего по кружке чая, куску хлеба и кусочку сахара.
После такого ужина мне захотелось есть еще больше, и я стал поглядывать, не дадут ли добавки.
Потапов потянул меня:
- Вставай, больше ничего не положено.
Когда мы вышли во двор, я вспомнил, что в кармане у меня есть завернутый в тряпочку пятиалтынный, и подумал: «Хорошо, что сберег, - хлеба можно будет купить». Увидев в тряпочке серебряную монетку, Потапов загорелся:
- Давай купим калачей и поедим сегодня досыта, чтобы сил перед экзаменом набраться!
- Давай!
Мы побежали с ним в лавочку, купили по большому калачу и, вернувшись во двор, снова начали ужинать.
Жадно глотая калач, Потапов выкладывал мне все, что он уже успел разведать о предстоящих нам завтра экзаменах: какие учителя будут спрашивать, кто подобрее, кто построже, какие каверзные вопросы задают.
- Увидишь за столом красивого учителя - его не бойся, - говорил Потапов. - А другой, с красными глазами, его Плотицей зовут, - это загвоздка! Любит, чтобы ему отвечали без запинки. Правильно или неправильно отвечаешь, но, если без запинки, - пять поставит; а запнешься - пропал. Но главная загвоздка не он, а поп. Будешь ему отвечать не по-книжному, враз перебьет. Тут, брат, поп не просто поп, а протоиерей!
Он так меня напугал протоиереем, что моя рука с калачом, не дотянувшись до рта, повисла в воздухе, и один из ребят, затеявших во дворе игру в прыжки через головы, воспользовался случаем - вырвал у меня из руки недоеденный калач и проглотил его на моих глазах, прежде чем я успел опомниться.
- Это тебе не Спирова: тут будешь зевать - со слюной изо рта вырвут, - сказал Потапов, раздосадованный моей оплошкой.
Всего на несколько дней раньше меня пришел он в Пудож, но я почувствовал себя перед ним деревенщиной - вот что значит город! С этой мыслью я и засыпал в тот день на соломенном матраце, который постелил на полу рядом с матрацем Потапова.
Под головой - соломенная подушка, укрыт одеялом… Нет, все-таки в городе неплохо! Одна только загвоздка - протоиерей!
«СНЕБЕСДРАЩИТЕ»
Утром нас разбудил голос нашей кухарки, рябой бабы Домны:
- Вставайте, ребятки, пора!
Потапов поспешно вскочил, стащил с меня одеяло.
- Ты, Васька, не разлеживайся, сейчас Удав явится, - предупредил он.
«Удавом» ребята прозвали надзирателя. Он жил в том же доме, занимая со своей семьей все четыре комнаты верхнего этажа. Основная его служба была в канцелярии уездного воинского начальника. За общежитием училища он наблюдал между прочим - заходил сюда на минутку утром и вечером.
Как только мы поднялись, он явился, в кителе с погонами.
Стоя в дверях, Удав презрительно оглядывал спешивших одеться ребят. Он поглядел на Потапова, и Васька под его взглядом тотчас же стал прыгать на одной ноге, запутавшись в своих длинных, не по его росту, отцовских штанах. Потом Удав отрывисто скомандовал:
- Собрать и сдать матрацы!
Мертвящий взгляд Удава остановился и на мне, когда я с собранным в охапку матрацем в веренице ребят проходил мимо него в дальнюю комнату, где матрацы складывались один на другой в правильную стопку.
Под его взглядом у меня сразу ослабели руки, и я чуть не уронил матрац. И потом, в кухне, где мы столпились у двух медных умывальников, мне казалось, что Удав не спускает с меня глаз, что сейчас схватит за шиворот и вытолкает вон.