Дед много знает, не только из книжек, но и из жизни. Например, он может по фамилии определить национальность Аниных одноклассников.
– Ларка Севастьянова!
– Русская.
– Дамирка Насыров!
– Татарин.
– Витька Пферд!
– Немец.
– Нет, он украинец, он сам сказал, когда его Ким обзывал фрицем!
– Ну, может быть. Наверно, у него мама украинка.
– Юрка Ким!
– Кореец.
– А корейцы и еврейцы – это одна и та же нация? Дед смеется.
– А ты знаешь, что твой папа еврей?
– Откуда ты знаешь?
– Потому что я его отец и тоже еврей. И бабушка твоя была еврейка. Неужели тебе мама с папой не говорили?
– Не-a. А мама тоже еврейка?
– Нет, мама русская.
– А я?
– А ты и еврейка, и русская.
– А разве так можно?
– Можно. Бывает и больше национальностей в человеке намешано. А в шестнадцать лет выберешь, какую национальность себе в паспорт записать. Но это не значит, что от другой половины надо отказываться. Это твои корни.
– Ну, давай дальше. Сашка Гольдман?
– Еврей.
– А вот и нет, немец! Он сам сказал, что его папу зовут Адольф, как Гитлера.
Дедушка качает головой.
– Как это печально. Еврейский ребенок готов демонстрировать родство с Гитлером, лишь бы его не считали евреем.
– А что плохого, если он еврей?
– Понимаешь, есть люди, которые не любят евреев, – это называется антисемитизм.
– Ну и что? Татар тоже не любят, и немцев тоже. Их все дразнят.
– С евреями это немного иначе, потому что они почти две тысячи лет были рассеяны по всему свету. Во многих странах им не разрешалось владеть землей, но разрешалось заниматься торговлей, давать деньги в долг, а отношение к торгашам и ростовщикам у многих традиционно отрицательное.
– И что же, меня тоже не будут любить?
Дед обнимает Аню.
– Будут. Хорошие люди всегда тебя оценят.
– А плохие?
– Ну, законченных подонков не так уж много, хороших людей больше. Вот вдова моего друга Екатерина Ивановна Левитина, русская, записала своих детей евреями, настолько ей противен антисемитизм, стыдно за антисемитов. Хотя знала, что из-за этого жизнь ее детей будет труднее.
Наверно, Екатерина Иванована очень хорошая, думает Аня, но зачем делать жизнь своих детей труднее? Правильно ли это?
В этом году в школе стало меньше учеников. Все немцы, которые плохо говорили по-русски, как Катька Редлер и Витька Випф, у них уже не учатся. И даже отличница Валя Копф из соседнего дома переехала куда-то с родителями и младшим братом. Теперь у них в школе две смены, и есть большая перемена, когда девочки ходят хороводом и поют. Девочки из старших классов знают столько песен! Аня быстро запоминает их и поет вместе со всеми: «Чайка крыльями машет, за собой нас зовет», «Коричневая пуговка валялась на дороге» о том, как мальчик Алешка помог задержать шпиона, песня первых пионеров «Буль-буль-буль, баклажечка походная моя», «К солнцу флаги подняли, смело входим мы в жизнь, нам отцы счастье дали и открыли пути в коммунизм».
Вскоре в классе они должны были говорить на уроке, кто какой национальности. Дети по очереди встают, откидывая крышку парты.
– Украинец! – говорит Пферд.
– Русский! – говорит Цыбуля.
– Смесь, – говорит Хромаева.
– Тихо! – стучит указкой по доске Нина Алексеевна. Дети перестают смеяться. – А кто твой папа по национальности?
– Осетин.
– Значит, ты осетинка.
– А мамка у нее русская! – кричит Овчинников.
– Все успокоились! Продолжаем. Гольдман?
– Я еврей, но я не хочу быть евреем.
Все затихли. Вот это да! Значит, дед был прав. А ей что сказать? Сказать, что у нее мама русская, а папа еврей, и она выберет, кем быть, когда вырастет? Но когда до нее доходит очередь, говорит, что она русская, и видит удивленный взгляд учительницы.