19 марта Сегодня был смотр школы. Я рассказывала Маршака – «Кот и лодыри». От нашего класса был еще хор. Его подвел Аркашка. Еще, главное, запевал! Тоже мне! Нашелся. Еще там очень красивый танец с лентами исполняла одна девочка. Еще был хор. Многие ребята нашего школьного хора очень хорошо поют. Особенно одна девочка и мальчик. А один, из 7 «Б», поет очень хорошо, а буквы не выговаривает. Вместо «ш» говорит «с».
21 марта После уроков мы ходили в музей. Там было много интересного. Я писать не буду.
24 марта Я в полдесятого сегодня пошла за билетами на «Золушку». Взяли на три часа и сходили. Кино очень интересное. Я кое-что скажу. Трубач лежит на балконе, то есть, на перилах балкона, и трубит. А потом орет: «Приходите на бал. Мы живем в сказочном королевстве, и на балу обязательно случится чудо!» А в лесу Золушкин отец рубит дрова. (Здесь я пока писать не буду. Начну с бала.) Она приехала и говорит королю: «У вас порвался воротник». А он ка-ак заорет: «Почему мне не доложили? (Снимает и бросает корону.) Я больше не король! Уйду в монастырь (снимает и бросает на пол парик). Раз вам такой король не нужен, уйду, и всё». Всё, больше писать не буду. Напишу еще завтра.
26 марта
(Последующее написано крупно, как в прописях, и обведено в рамку.)
В 1918 году бушевали в нашей стране…
(и красным карандашом наискосок)
Вихри враждебные.
(Ниже нарисован красный флаг с надписью «За Власть Советов» через «ять» и красная звезда с серпом и молотом посередине.)
Слова Дзержинского: «Помни, незаменимой может быть только наша партия».
В нашем кино идут «Вихри враждебные»! Я ходила смотреть. Замечательная картина! По порядку, конечно, я писать не буду. К Дз. привели буржуя. Он не хотел говорить, что он убийца и главарь буржуев. Там всё приводили, и наконец один на него сказал. Всех увели, а Дз. и говорит: «Мое мнение – расстрел, и всё». А он ка-ак заорет: «Любое наказание (летит на пол) – только не расстрел! Любое наказание, но только не расстрел!» Вообще все кончилось хорошо, если не считать, что Веру убил шпион.27 марта Мы ходили на слет! Было очень интересно, особенно постановка «Кошкин дом». Конечно, не так, как в книге. Но очень интересно. Роль Кошки играла Ноэми или Нелька, но, конечно, это одно и то же имя.
16
29 марта
Сегодня мы ходили на хор. (Кружок в клубе.) Преподаватель Коновалов. Он очень смешной. Там он проверял слух, и дошла очередь до Сашки Паничева, он спросил: «Как фамилия?» Все зашептали: «Саша, Саша». Он сказал: «Знаю, что Саша, а не Маша, я спрашиваю, как фамилия». Там надо было петь а-а-а-а-а-о-о-о-о-о-у-у-у-у-у и еще по-всякому. А два парня забежали и говорят: «Мы хочим сясти». Но только они не зашли, там дыра, и они в нее залезли.
На хор Аня надела новенькие светло-коричневые туфли. На шерстяной носок, а то они велики. Так приятно в них бежать – кажется, они сами ее несут, как сапоги-скороходы. Лужи покрылись тонкой корочкой льда, отражающей свет фонарей, и когда касаешься ее носком туфли, лед нежно хрустит.
У Коновалова протез, но он ходит без палки. Нельзя даже сказать, что он хромает, просто медленно поднимает негнущуюся ногу, когда идет. Он очень высокий и красивый и ходит большими шагами. «Приди, весна, и снова пусть рощи оживут. Под шум ручья лесного цветы в лесу цветут. Пускай нас с солнцем вместе разбудит птичий гам! Мы станем бегать с песней по рощам и лугам». Какая радостная песня! Это Моцарт. Большие руки Владимира Васильевича летают в воздухе. «По рощам и лугам» трудно петь, надо голосом быстро соскакивать с одной нотки на другую – это форшлаги. В книжке Эмден учитель Алексей Степанович сказал Марине Петровой: «Сначала ты сыграешь Моцарта». Моцарт был гений, умер молодым, и похоронили его в общей могиле для бедняков. Аня представляла холодный, слякотный день, когда его хоронили, и ей было очень жалко Моцарта. Еще они учат песню «Гордость Китая – молодежь, ведет нас любимый вождь. Марш вперед, смелые, песнь борьбы звучит! Мы верим, мир победит…» Китайская музыка не похожа ни на какую другую, что Ане до сих пор приходилось слышать.
А Моцарта она уже слушала на пластинке. У них теперь есть радиола с проигрывателем и много пластинок. В этом полугодии они учатся во вторую смену, и Ане нравится оставаться утром дома одной. Она быстро делает уроки, потом заводит пластинки и поет вместе с ними. Сначала Шаляпин. «Как во городе было, во Казани» они поют вместе. А арию Лепорелло из оперы Моцарта «Дон Жуан» приходится только слушать, потому что он поет по-итальянски, как и Фигаро, тоже Моцарта. Потом Козловский. Какая красивая ария Вертера! Задумчивое: «Здесь вся моя душа…», потом арфа и оркестр, а потом – главное: «О, не буди меня, дыхание весны, о, не буди меня…» И вот уже грустное место: «И вот в долину к вам певец другой придет. Моей минувшей славы и значенья он уж там не найдет, обо мне он вздохнет», и звук постепенно нарастает, потом очень решительно «нет, не буди меня-а-а»– тянет Аня вместе с тенором, потом глубокий вдох и медленно, на выдохе – «зефир весны младой». Другая пластинка – «Замела метель дорожки, запорошила, кружева развесила вокруг», это тоже можно петь. И «У друзей не бывал я в Бухаресте, но душой мы всегда и всюду вместе» (тут она даже по-румынски подпевает «кэнтоскэнтрубой претенбетерга», Бернес поет очень разборчиво). И «Задумчивый голос Монтана», где «ветки каштанов, парижских каштанов, в окно заглянули ко мне». Она уже любит и Бухарест, и Париж, и каштаны, которых никогда не видела, но песни делают их близкими, как поет Бернес: «И сокращаются большие расстояния, когда поет далекий друг». Ей нравится Ив Монтан, но на своей пластинке он поет по-французски. Некоторые его песни переведены на русский язык, их поют другие: «Пустяк – помереть разок, по приказу, по приказу. Зато крест дадут на грудь те, кто шлет нас на войну…Прощай, милая моя, мы чеканим шаг и кричим “Ура!” Легко рисковать собой, слыша барабанный бой». И барабанщик выбивает дробь. Но лучше всего, конечно, «Опавшие листья»: «Опустел давно тот гранит, и твой след давно волною смыт. Только сердце у меня не камень, оно каждый шаг твой хранит». Здорово, когда хорошие песни и арии переведены на русский язык, тогда их можно петь самой сколько хочешь. А какие чудесные пластинки ставят, когда к родителям приходят гости и танцуют! «Два сольди», «Цветущий май», «Бесаме мучо». Папа хватает на руки маму в креп-сатиновом платье винного цвета, с шестнадцатью чередующимися клиньями на юбке, блестящими и матовыми, и кружит ее. Мама самая красивая.