— Да. А это из-за угла на нее дед с бабкой смотрят.
Тая долго молчала, не спуская глаз с Сониного карандаша.
— Ой, как это ты умеешь? — наконец вырвалось у нее. — Хорошо до чего! Как это ты делаешь, а?
— Не знаю, — улыбнувшись, ответила Соня.
Она уже чувствовала себя веселой и свободной. Тая заговорила с ней, как с подругой, без всякой насмешки.
— А как же ты не знаешь?
— Так, не знаю. Рисую — и все.
— Так она тебе и скажет! — вдруг вмешалась Таина мать. — А вдруг ты лучше сумеешь? Это же ей невыгодно!
Соня ничего не поняла — что она не скажет и что ей невыгодно — но снова вся съежилась от той беспричинной недоброжелательности, которая звучала в голосе этой женщины. А женщина отложила шитье — она пришивала кружева к рубашке, и Соня заметила это: вот какие богатые, у них рубашки с кружевами! — и подошла к столу. Сонины рисунки, видимо, удивили ее, она некоторое время молча смотрела на них.
— Мам, правда хорошо? — сказала Тая. — Правда же?
— Недурно для девочки, — снисходительно ответила мать.
И тут же, словно желая отомстить за своих дочерей, которые не умеют рисовать, она усмехнулась своей кривой усмешкой:
— А для чего тебе это — кормушки коровам разрисовывать? А? Удивительно все-таки, как некоторые люди плохо знают свое место. У коровницы дочка рисует! А зачем ей это?
Соня молчала.
— Ну что же ты? Может, вывески будешь писать? Что ж, годится. Глядишь — заработок!
— На лестницу влезет и будет вывески рисовать! — закричала Настя и начала смеяться.
Это показалось так смешно: Соня стоит на высокой лестнице и толстой кистью малюет вывеску, — что Таина мать тоже рассмеялась, а за ней и Тая.
Смех веселит людей, от смеха люди делаются проще и добрее. Но здесь был не такой смех: это был смех недобрый, язвительный. Соня молча встала из-за стола и пошла к двери.
— Уж и обиделась! Подумаешь! — крикнула ей вслед Тая.
— Всякая гольтепа тоже еще и обижается! — сказала с удивлением ее мать. — Подумайте, что о себе вообра…
Соня дальше не слышала, дверь за ней закрылась. Она сбежала с лестницы и в тяжелом настроении пошла домой. Она поняла, что, может, Тая и Настя стали бы ей подругами, но их мать никогда этого не допустит, потому что Соня для них — гольтепа, и все, весь их двор, для них гольтепа… Только за что же она, эта женщина, на них на всех так злится?
Соня пришла домой пасмурная, с затаенной грустью. И, еще не размышляя, не умея думать о жизни, Соня как-то смутно предчувствовала, что жить ей на свете будет нелегко, что впереди еще полно обид и тайных горестей. И так будет всегда. Тая и Настя будут командовать во дворе: то примут Соню в игру, то не примут… И всегда у Сони будет болеть душа от неприятных предчувствий при каждом наступающем дне.
Ей было душно, родной двор становился почти враждебным. Соня в нем занимала такое маленькое и такое ненадежное место. И почему все так? За что?
А дома ее встретила неожиданная новость. Мама наконец была у доктора. И доктор сказал, что ей надо поехать в деревню, походить босиком по утренней росистой траве, попить зверобою. И отец с мамой решили, что доктора следует слушаться и маме в деревню придется поехать.
— А как же ты тут с коровами-то? — все повторяла мама. — Не управишься ты…
— Эко, не управлюсь! — отвечал отец. — Подою не хуже тебя. И накормлю и напою — все сделаю!
— А сам как будешь? Есть-то что — всухомятку?
— Сварю, не тужи. Не варил, что ли!.. Ну, Софья, собирайся в деревню! — сказал отец, когда Соня вошла в комнату.
Соня поглядела на отца, на маму. Шутят? Деревня всегда казалась Соне той волшебной страной, той неведомой и заманчивой страной, куда уходят гудящие по утрам поезда. Ей даже и в голову не приходило, что она когда-нибудь может попасть в лес или на реку… И вдруг: собирайся в деревню!
А может, они нарочно?!
— Правда, правда, — успокоила ее мама. — Собирай своих кукол в дорогу, «барынек» своих. Послезавтра поедем.
Соню охватило горячее счастье, будто река радости залила ее. Она не помнила, как прожила эти два дня. Воспоминание о Тае, о ее матери слегка ранило сердце, но Соня старалась забыть о них. Прибежала к ней Лизка, сидела около нее, помогала ей собирать и одевать куклу. Вместе решали, что взять с собой, каких «барынек» повезти. Будто и не ссорились они с Лизкой, будто и не убегала Лизка от Сони.
Лизка, прощаясь с ней, задумалась.
— Ты уедешь… — прохрипела она уже стоя у двери, — а я с кем?