И всё же, подумал я, распрямляя наконец изнывшуюся поясницу, оно того стоило. Разве не достойная награда за труды – видеть, что корове теперь не больно стоять на ногах?
– Ну вот, как-то так, – пробормотал мистер Батлер. – Пойдёмте в дом, помоетесь.
В кухне, наклонясь над коричневой глиняной раковиной, я то и дело поглядывал на дверцу духового шкафа.
Миссис Батлер засмеялась:
– Ой, да живой он, живёхонек. Подойдите, сами убедитесь.
В тёмной глубине печки трудно было заметить чёрного котёнка, но когда я его разглядел и протянул руку, чтобы потрогать, он повернул ко мне голову.
– Ожил, надо же, – сказал я. – Ваша печка сотворила чудо за какой-то час.
– Ни разу ещё не подвела. – Жена фермера вытащила найдёныша. – Какой, однако, упорный кроха. – Она стала вливать из ложки тёплое молоко в маленький рот. – Ничего, денёк-другой, и очухается.
– Значит, вы решили его оставить?
– А как иначе-то. Назову его Моисей.
– Моисей?
– Ну дак вы ж его в тростнике нашли, разве нет?
Я засмеялся:
– Верно. Хорошее имя.
Я снова заехал на ферму Батлеров спустя пару недель и всё крутил головой в поисках Моисея.
Фермеры редко держат кошек в доме, и я подумал, что если котёнок выжил, то наверняка присоединился к колонии кошачьих, заселивших пристройки.
Фермерские кошки неплохо устроены. Их, может, не особо балуют, но мне всегда казалось, что они ведут жизнь свободную и естественную. Вообще-то они должны ловить мышей, но, если кому не повезло на охоте, во дворе всегда есть чем поживиться; тут и там расставлены блюдца с молоком, да и к собакам в миску не грех заглянуть – вдруг осталось что-нибудь интересное от трапезы.
Сегодня я видел много кошек, некоторые в испуге отбегали, другие, напротив, ластились и мурлыкали. По булыжникам грациозно проскакала полосатая кошка, а в тёплом углу коровника на соломе свернулась клубком ещё одна, крупная, черепахового окраса; кошачьи – известные ценители комфорта.
Когда мистер Батлер отлучился, чтобы принести горячей воды, я быстренько заглянул в коровник и встретился взглядом с белым котом: тот равнодушно смотрел на меня из яслей, где устроился для послеобеденной дрёмы. Моисея не было и там.
Я вытер руки и собрался как бы ненароком спросить про котёнка, но не успел. Мистер Батлер протянул мне куртку и сказал:
– Пойдёмте со мной, если есть минутка. Хочу вам что-то показать.
Мы вышли через боковую дверь и попали в длинный свинарник с низким потолком. На середине хозяин остановился у загона и показал пальцем вниз.
– Гляньте-ка.
Я перегнулся через стенку станка[1] и, видимо, не смог скрыть удивления, потому что наблюдавший за моей реакцией фермер рассмеялся.
– Вы небось такого ещё не видывали, а?
Не веря своим глазам, я смотрел на огромную свиноматку, что спокойно лежала на боку и кормила штук двенадцать поросят, а в самой середине длинного розового ряда спинок затесался чёрный, пушистый и совершенно здесь неуместный… Моисей, собственной персоной. Он впился в сосок и сосредоточенно поглощал молоко с таким же наслаждением, как и его голые собратья.
– Что за?.. – выдохнул я.
Мистер Батлер продолжал веселиться.
– Я так и думал, что вы с подобным не сталкивались, я дак точно нет, никогда.
– Но как это случилось? – Я не мог оторвать глаз от этого зрелища.
– Жена додумалась, – ответил он. – Напоила его молоком и пошла искать, где бы его пристроить в подсобках, где потеплей. Заглянула в свинарник, потому как свинья наша, Берта, только что разродилась, и я принёс сюда обогреватель, чтоб, значит, ей было поуютней.
Я кивнул:
– Отличная мысль.
– Так вот, оставила она здесь Моисея и плошку с молоком, – продолжал фермер. – Да только недолго малыш просидел рядом с обогревателем. Когда я заглянул в следующий раз, он уже был завсегдатаем в здешнем молочном баре.
Я пожал плечами.