Однако подданным тоталитарного государства, основанного на всеобщем единогласии и единодушии, задумываться было «не положено». Только один дозволенный «смысл» был – построение светлого будущего. Неудивительно поэтому, что сограждане отучились размышлять над самым актуальным среди всех вопросов. Да и сам вопрос о смысле жизни, будучи задан, способен чаще всего вызвать у многих людей лишь недоумение или усмешку.
И впрямь, откуда же было взяться с малолетства экзистенциальным размышлениям, если родители заняты в первую очередь проблемой выживания. Самая средняя из всех средних школ в мире воспитывала оптимизм и патриотизм, а пионерская и комсомольская организации – преданность вождям мирового пролетариата и верность коммунисти ческим идеалам (или же «социалистическому выбору»…). Так что о самой проблеме смысла жизни можно было узнать лишь из зарубежной литературы или же… из предсмертных записок самоубийц – жертв «экзистенциального вакуума» (В. Франкл). Например: «Не сумел своевременно понять свое назначение… Природа этого не прощает» (гр – н Б., 35 лет, инженер), «Все, что я задумал выполнить в жизни, не удалось…» (гр – н Г., 47 лет, доцент), «Зачем жить?» (гр – н Н., 21 год, студент)…
Мы долго и упорно уклонялись от обсуждения проблем смерти, жизни, ее смысла. Зато неплохо преуспели в практике лишения жизни. Расплата в виде бездуховности, безнравственности, обесценивания жизни и, соответственно, эскалации насилия не заставила долго ждать.
Будучи интровертом, я рано начал нескончаемый диалог с собой. Думается, что вечная человеческая проблема смысла своего собственного существования – глубоко интимна (личностна, индивидуальна) и – принципиально – неразрешима. Вообще – то, по – моему, «смысла» жизни вообще нет. Но ведь жить (а, следовательно, страдать) без смысла – это абсурд, логически ведущий к самоубийству.
Каждое самоубийство психически здорового человека, в конечном счете, – следствие осознания отсутствия или утраты смысла жизни. Недаром, по К. Ясперсу, больной человек идет к врачу, здоровый – кончает самоубийством… Поэтому жизнь каждого индивида – либо постоянный поиск смысла существования, или же примирение с его отсутствием (при непоследовательном – «а жить – то нужно!»), или уверенность в своем, найденном, истинном (?!) смысле (будь – то служение Богу или делу революции…). Так вот, может быть, авторские заметки будут небесполезны тем, кто ищет?.. Да и, кроме того, если верить В. Франклу, «потребность и вопрос о смысле жизни возникает именно тогда, когда человеку живется хуже некуда». А не это ли есть сегодняшнее состояние многих соотечественников?
Sub specie aeternitatis
История человеческого будущего – это история его смерти.
Мне было давно, с самого детства, ясно: поскольку жизнь каждого человека конечна, да и жизнь человечества тоже конечна (и существование Земли!), постольку всякая жизнь не имеет «смысла». А попытки человека «увековечить» себя – в детях, словах и делах, в бронзе и камне – нелепы, иллюзорны, бессмысленны. И если уж пользоваться понятием «смысла жизни», то он – утешения ради! – в самой Жизни, в самом факте Существования.
Но тогда логично – уйти из жизни! Логично ли? Разве не существуют без всякого «смысла» и скорби по его отсутствию камни и деревья, звери и птицы? Удерживали меня от рокового решения и Жажда жизни, и Принцип «плохого кино»: смотреть противно, а уйти жалко – вдруг еще что-нибудь покажут интересненького?! Впрочем, никогда не надо зарекаться ни от сумы, ни от тюрьмы, ни от петли… Грустно.
Все же мой разум не мог ограничиться столь простенькими доводами pro et contra. Требовалась Система – система научных знаний, включающая проблему смысла бытия в качестве элемента, некая Theory of Everything. Разумеется, я понимал, что есть истины, но нет Истины: нет и не может быть некой законченной – единственно «истинной» теории по любой научной проблеме, не говоря уже об Общей Теории Мира. И нельзя покушаться на ее хотя бы абрисное, схематичное создание. Нельзя! Но если очень хочется, то… Ну, не мог я существовать, не представив – только лишь для себя! – картину мироздания. А вот выбор из имеющегося ассортимента картин – дело вкуса и случая. Вот я и выбрал.