– Что, опять поддельные нашли? – грустно пошутил Иван, а сам то уже понял – лавочка закрылась. Проводили земляков с почетом в армию, а сами на бобах остались. Не делай добра – не получишь и зла. Много желтеньких десяток и пятерок не заняли своё место в его железном сундучке. Нет, он и от пятнадцатирублевок, и от монет достоинством в семь рублей пятьдесят копеек тоже не отказывался, но их очень редко в банке удавалось получить. Те и другие только в девяносто седьмом году чеканили. В прошлом уже получается девятнадцатом веке.
– Закон, говорят, новый вышел. Нет больше обмена на золото. Когда снова будут менять – не сказали. – закончила отчитываться перед Ванькой Александра.
– Собирай быстро сестер. Я вас тут ждать буду. Пусть всё бросают и идут – разговор серьезный к вам имеется. – поломал Ванька планы Александры. Она уж чай себе из заварочного чайничка налить хотела, но чашку даже трогать после слов Ивана не стала. Хлопнула дверь. Простучали башмачки по лесенке.
Россия как государство мудро и своевременно перед началом большой войны защитила свои золотые запасы. В день, когда Александре не поменяли на золотые монеты её бумажные деньги, начал действовать закон «О некоторых мерах финансового характера ввиду обстоятельств военного времени». Много чего он в себе содержал, а в том числе и приостановку размена кредитных билетов на золото. Народ российский, конечно, в очередной раз пострадал, так на то он и народ, чтобы терпеть трудности и несчастья в интересах державы…
Чуть позже, по тому же пути пошла и Германия. Её золотой запас был меньше российского в два с половиной раза. Не стали менять бумажные марки на золотые в день объявления Германией России ультиматума, и весьма разумные немецкие обыватели ещё успели за последнюю неделю июля опустошить подвалы Рейхсбанка на сто три миллиона марок золотом.
К пятнадцатому году от размена бумажных купюр на золото отказались все европейские государства. Единственной страной, не приостановившей действие золотого стандарта остались Северо-Американские Соединенные штаты.
Кстати, если бы двадцать седьмого июля одна тысяча девятьсот четырнадцатого года все россияне и иностранцы, имеющие российские купюры, их обменяли на золото, то его в государственных хранилищах ещё довольно много бы осталось. Не обеспеченных золотом бумажных денег тогда в России не было, это чуть позднее их очень много напечатали. Война требовала денег, денег и ещё раз денег…
В считанные дни в России, в том числе и в Вятке, золотые монеты исчезли из обращения, а ведь ещё в июне в империи их было в обороте на четыреста шестьдесят четыре миллиона рублей. К концу четырнадцатого года редко стала встречаться и полноценная серебряная монета – рубли, полтинники и четвертаки с профилями императора. Разменное серебро ещё ходило, а вот меди стало даже больше. К концу пятнадцатого года монеты население припрятало до лучших времен, а обращались сплошь банковские кредитные билеты и денежные суррогаты в виде разменных марок и казначейских знаков.
У Ваньки Воробьева и его сестер это всё было ещё впереди, а пока вятчане на площадях и у соборов текущие события обсуждали, решил Ванька провернуть ещё одну комбинацию. Нет, ничего криминального, но всё же…
Вятка. Общественный банк.
Глава 6. Ванькина придумка
Реклама, которую видела Мария сегодня в одном из магазинов.
Завтра начнется Первая мировая война, а пока…
Внизу под окном голос Прасковьи Ванька услышал. Опять на глаза ей какой-то беспорядок попался, вот и распекает кого-то. Всем всё ладно, а она обязательно что-то заметит и до общего сведения это доведет. Так и раньше в деревне дома было, а и сейчас ничего не поменялось. Ванька ещё с детства помнил – саму сестру ещё не видно, а голосок то её уже слышен…
Вошла. В зеркало на стене на себя полюбовалась, волосы поправила, села. При появлении в дверях Ваньке ещё кивнула – поздоровалась якобы.
Далее Евдокии предстать перед очами Ваньки черед пришел. Без шума и грома дверцу тихонько отворила, мышкой за стол проскользнула, Ваньке тоже кивнула, Прасковье улыбнулась. Перед зеркалом опять же остановилась, что-то на плече у себя заметила и правой рукой морщась стряхнула. Ванька голову на отсечение бы дал, что ничего там и не было другим заметного, а эта всегда что-то углядит, не у себя – так у того же Ваньки, подойдет и стряхивать начнет. Горе горькое. Привычка у её такая.
Александра запыхавшись прибежала. Сказала, что и Мария сейчас будет. Быстро идти не может, но велела ждать – появится. Перед тем, как за стол сесть, опять же как сестры перед зеркалом всю себя осмотрела, пуговку, расстегнутую на кофточке обнаружила, чему-то одной ей известному заулыбалась… Первым делом чашку сцапала, заварки до половины в её налила, кипяточку из самовара добавила. Задумалась. Нет бы над чем важным – сколько сахара добавить. Добавила. Пару кусочков маленьких, а потом ещё один. Глоточек отпила, проглотила, Ваньке язык показала. Всё проказничает, про паспорт, где годочки её прописаны и не вспоминает…