Тамика держали в 118-й камере спецблока. Между нашей и его камерой была 119-я камера, а еще душевое помещение. Но Фаина все же умудрилась с ним познакомиться. Через перекрикивания в прогулочных двориках. Слово за слово, они заговорили друг с другом, рассказали каждый о себе и дальше начали общаться – то «через голос», то через записки.
Всякий раз, когда нас выводили в душевую – это было раз в неделю – между Фаиной и Тамерланом оставалась лишь одна стенка. Фаина залезала на подоконник в «предбаннике» душевой и болтала с Тамиком о всякой всячине – разумеется во всеуслышание. Это была типичная для тюрьмы форма «межкамерной связи»: когда люди, сидящие в соседних камерах, или даже не в соседних, общаются через форточки. Невзирая на то, что их слышат все вокруг.
Когда нас всей камерой выводили в душевую, все мероприятие занимало чуть ли не полдня. Хотя по регламенту на мытье одному человеку отводилось лишь пятнадцать минут. Но пока все по очереди мылись, пока ждали дежуров, могло пройти и часа три. И это было крайне бестолковое и утомительное времяпрепровождение – ни почитать, ни подвигаться. Ты бесконечно стоишь на крошечном пятачке, в полумраке, на холоде. И дежуров это не волнует – они отведут обратно в камеру, когда им вздумается.
Но Фаина «развлекалась» в душевой по полной программе. Помимо болтовни с Тамерланом и остальными пацанами, она частенько залезала в камеру хранения, которая находилась в этом же отсеке. Камеру хранения отделяла от предбанника душевой недостроенная стена. То есть под потолком была оставлена узкая щель. Тамара подсаживала Фаину кверху. И худенькая Фаина умудрялась в эту щель пролезать.
Но зачем? А вот зачем: камера хранения представляла собой небольшой чулан с полками, где лежали подписанные сумки заключенных с разными «лишними вещами». А еще на полки выкладывалось всякое разное, чем обитатели спецов между собой обменивались. Нелегально. Когда в душевую выводили какую-либо камеру, кто-то из ее жильцов – самый гибкий и плоский – так же пролезал в эту щель под потолком. И что-то забирал или оставлял где-нибудь между сумками. Сотрудники вообще туда не заглядывали, так что данный канал «межкамерной связи» работал вполне успешно.
В первую очередь обмен шел книгами и журналами. Но не только. К примеру, Тамик оставлял для Фаины шампуни, кремы, всякие милые мелочи. Фаина – вышитый своими руками платок, молельный коврик – Тамик был мусульманином. Также обменивались продуктами: были и конфеты, и печенье, и даже колбаса…
Я не знаю, чем для Фаины был заочный роман с Тамерланом. Способом ли забыться или вполне органичным для страстной женщины чувством к мужчине, пусть и в экстраординарных условиях? Это для меня тюрьма была «Мордором». А для Фаины это было обычное место для житья. Поэтому она вполне могла вести себя как типичная женщина. Встретив объект для флирта, строить с ним отношения, пусть и через несколько стенок.
Забавным было то, что Фаина и Тамерлан поначалу вообще не видели друг друга. А только слышали. Они встретились лишь спустя несколько месяцев после знакомства. И вышло так, что мне тоже довелось присутствовать при этой знаменательной встрече.
Вообще обитатели СИЗО противоположного пола могли встретиться и нормально пообщаться лишь на «следке». Но Фаину на «следку» не выводили. Она была на тот момент, по ее выражению, на «глубоком морозе»: ни следственных кабинетов, ни телефонных звонков – ничего. И Фаина решала все эти вопросы с вызывающим уважение упорством. Вот она забрасывает своего следователя лавиной заявлений, требуя провести с ней допрос. Месяцы тишины, и наконец – следователь является. Следственно-бюрократическая машина медленно, но верно – срабатывает! Фаину выводят на «следку».
А спустя полчаса вызывают и меня. Ко мне в тот день пришел Марк. Мы недолго пообщались, после чего я пошла, как полагается, в отсек с мини-конвойками. Где скапливались остальные заключенные, дожидающиеся развода по камерам. Здесь хоть и накурено, шумно и тесно, но все расслаблены, болтают друг с другом, обмениваются разными новостями, смеются. Сюда не заглядывают сотрудники, и этот закуток – хоть небольшое, но приватное место. Единственное место без надзора и видеокамер.
И в разнородной толпе я не сразу обнаруживаю Фаину, молча забившуюся в самый отдаленный угол. В явном напряжении. И она явно обрадовалась, увидев меня – хоть кого-то ей знакомого. Одно то, что Фаина заговорила со мной почти дружески, показало, как ей тут некомфортно. Ведь она оказалась на «следке» чуть ли не впервые. И я тогда подумала, что, возможно, не такая уж она крутая и бывалая, какой всегда показывала себя перед нами – сокамерницами.