Сентябрь открыла рот, собираясь возразить. Она столько часов потратила, чтобы их заработать! Нет уж, они определенно не мусор! У нее в банке ровно семнадцать долларов и тридцать семь центов, и каждый из них такой же настоящий, как жеребая кобыла, у которой болит живот! Но Калькулятрикс поднял вверх медный коготь и терпеливо продолжал:
– Так вот, моя платежеспособная петунья, они не настоящие, потому что никто здесь их не принял бы. Для посетителей Синего Рынка они не обладают никакой ценностью. Что бы они с ними стали делать? – Он потряс головой из стороны в сторону так, что она запела и зазвенела. – Без магии они не больше, чем чешуйки крокодила. Никто здесь не собирался менять свое добро на медяки с отчеканенным на них человеческим профилем. Но я могу провести над ними когтем, произнести пару слов – и сделать их монетами, потому что я Казначей, иными словами, Волшебник. Я могу превратить твой мусор в богатство, просто объявив, что эта монетка стоит столько-то, а та столько-то. Монеты от этого не меняются, они остаются монетами. Но внезапно они обретают могущество. И если ты, дорогая, можешь изменить что-то, просто сказав слово, – это магия. Или я могу взять их и отдать тебе взамен несколько Крабов, которые совсем недавно стали очень новой, а значит, очень модной валютой в Волшебной Стране, – но тогда мы тем более во власти колдовства, потому что откуда тебе знать, правильно ли я посчитал. Когда вещь становится собою просто потому, что некая личность в блестящих одеждах с уверенностью назвала ее именно так, это тоже магия. Если хочешь возразить – это будет дуэль волшебников! Правда, очень нелепая, потому что я – Калькулятрикс, а ты – нет.
Сентябрь внимательно обдумала ответ.
– Может, это и справедливо для волшебных денег, – допустила она. – Но человеческие деньги – это просто деньги. Это довольно серьезная вещь. И даже если бы это было не так, не имеет значения, воображаемые они или нет, если все согласились, что они обладают властью. Если мы не сможем платить банку каждый месяц, мы потеряем нашу ферму, и не думаю, что им понравится, если моя мама предложит им сразиться на дуэли.
Калькулятрикс ухмыльнулся, обнажив зубы.
– Воображаемые не значит ненастоящие. – Он расправил зеленые перья хвоста и возложил одну из своих огромных лап, закованных в чешую из мелких монет, на ручку кассового аппарата. – Разве ваши человеческие деньги не приводят к появлению предметов по вашей прихоти? Разве они не меняют личность человека, например, превращают испуганного ребенка в лохмотьях в заносчивого промышленника в костюме? Разве они не лечат больных? Докторам же платят. Разве не могут они поражать врагов по твоей команде? Или удерживать одних людей на окраине города, а других – высоко на холме, охраняя их так же надежно, как колючий кустарник оплетает замок? Затеплить уголь в холодном очаге, перенести тебя в тропическую страну, если ты так замерзла, что не перенесешь очередного снегопада? Ну, поведай же мне, какие еще чудеса должны творить человеческие деньги, чтобы заслужить то же благоговение, которое ты испытываешь при виде любой побрякушки из Волшебной Страны? – Калькулятрикс рассмеялся так, что монеты на его горле снова зазвенели. – И не спеши-ка ты на Фондовую Биржу, детка! Там скопилось столько колдовства, что им аж потрескивает лента с биржевыми котировками, и, если достаточное количество биржевиков поверит, что у некоторой Компании есть куча денег, – ба! она тут же начинает купаться в море наколдованных наличных. А если те же самые люди решат уверовать во что-то другое, эти Дьявольские Динары моментально исчезнут при первом же заклинании. Все это золото просто – престо! – превращается в веточки, семена и сосновые шишки. Что, скажешь, Калькулятрикс лжет?
Сентябрь моргнула. Если протереть глаза, все это похоже на правду. Не так ли все и было незадолго до того, как Сентябрь появилась на свет? Разве муж тети Маргарет, тот самый несчастный Дядя, о котором так редко говорили в семье, не превратился за одну ночь из видного мужчины в пальто с меховым воротником в нищего, у которого осталась только пыльная ферма да груда внезапно бесполезных бумажек.
Медный крокодил коротко кивнул, убедившись в том, что оказался прав.
– Впрочем, довольно этих бесплатных уроков по моей редкой специальности. Как умно с твоей стороны получить что-то за так – а я почти и не заметил. Ну-с, приступим. – Он подался вперед и короткими ручками ухватился за аппарат, раскинув хвостовое оперение по всему прилавку. – В прежние времена мы были страшно отсталыми, клали на одну чашу весов твою душу, а на другую – перышко, ну и все прочее в таком роде. А теперь у нас есть Методология. Теперь у нас есть Инструменты. Это все так занимательно. Начинаем! Да! Первое Вопрошание! – Надувшись от усилия, Калькулятрикс перевел ручку кассы в исходное положение. – Профессия?