— Вы посмотрите, какой я получила сегодня подарок от хозяйки, — показала Клара на чудесный цветок в узенькой стеклянной вазочке. Цветок был похож на диковинную сиреневую бабочку. — Эта орхидея отломилась от ветки, и продать ее все равно было нельзя, вот хозяйка и подарила мне. А подруги купили мне гвоздики.
Клара сняла с радиоприемника другую вазочку, в которой красовались три махровые гвоздики: белая, розовая и красная. Антошка понюхала. Запахом свежей горечи пахнуло от цветов.
Фру Эдит вышла из кухни.
— У меня все готово, а отца нет. Обычно он приезжает в пять часов, а уже половина шестого.
— Часто бывает, что он и задерживается, ты не беспокойся, — сказала Ева.
— Кристиан! — окликнула норвежского гостя хозяйка. — Я приготовила сегодня твою любимую капусту с тмином.
— Тюссен так, — ответил гость и выключил радиоприемник.
— А московское радио сегодня передавало, что партизанский отряд Ларсена… — вставила свое слово Антошка.
— Ну-ну, — заинтересованно сказал Кристиан и подвинулся к Антошке, — говори, девочка, как дела у нашего Ларсена?
— Партизанский отряд Ларсена истребил сто пятьдесят гитлеровских солдат, уничтожил шесть грузовиков, забросал гранатами немецкую казарму.
— Вот спасибо за добрые вести, — сказал Кристиан. — А о Тромсе никаких новостей?
— Нет, о Тромсе последние дни ничего не передавали, — с сожалением ответила Антошка.
— Конечно, то, что мы делаем, по сравнению с подвигом вашего народа — это капля в океане, — сказал Кристиан. — Но мы стараемся, чтобы норвежская земля тоже горела под ногами фашистов. Мы в большом долгу перед русским народом. Тюссен так, фрекен, — сказал Кристиан сердечно.
«За что он меня благодарит?» — подумала Антошка и отметила, что норвежский язык очень похож на шведский, но шведы говорят спасибо — «так» — по каждому поводу, а норвежцы отпускают сразу тысячу благодарностей — «тюссен так», и они чем-то напоминают русских, а чем — Антошка не могла определить.
— Скажите, пожалуйста, что означает цифра «семь»? — спросила Антошка.
— Этот значок мы носим в честь нашего короля Хокона Седьмого, — объяснил Улаф.
Антошка была разочарована. Она считала, что Улаф, отец которого погиб в борьбе с фашистами, должен быть передовым человеком, а он носит в честь короля какую-то побрякушку.
— Тогда Ева должна носить цифру «пять» в честь шведского короля Густава Пятого? — заметила Антошка.
— Короли, фрекен, бывают разные, — возразил Кристиан. — Наш норвежский король Хокон Седьмой призвал свой народ бороться против оккупантов, а Густав Пятый в день нападения фашистов на Советский Союз послал Гитлеру приветственную телеграмму и пожелал ему успеха. Хокон Седьмой стоит за дружбу с Советским Союзом, а будь воля шведского короля, он бы втравил свою страну в войну с Советским Союзом. Короли бывают разные, — повторил задумчиво Кристиан.
— А это правда, что король Густав Пятый плетет коврики? — спросила Антошка.
— Правда. И пусть его плетет, лишь бы не плел интриг, — сказал Кристиан. — Пусть играет в теннис, пусть ездит на охоту. Вот смотрите-ка. — Кристиан развернул газету. — Его Величество король Густав Пятый вчера был на охоте и убил лося. А знаете, как он охотится? Короля вывозят в лес, вынимают из машины и усаживают в кресло-сани, закутывают ноги и плечи пледом. Сзади стоит егерь с ружьем. Охотники обкладывают лося и выгоняют его на поляну, чтобы он был на виду у короля, егерь подносит винтовку, король дотрагивается пальцем до спускового крючка. Раздается выстрел. Лось убит.
Антошке вспомнились сказки Андерсена о королях.
— Вся нация ликует — король убил лося! — раздался густой бас из передней.
— Отец! — воскликнула радостно Ева.
Фру Эдит вышла из кухни, поспешно вытирая руки полотенцем.
Карл Карлсон в матросской робе, с чемоданчиком в руках стоял у двери.
— Старик! Жив? — протянул он руку навстречу Кристиану. — Приятный сюрприз!
— Мы тебя ждем с обедом, переодевайся скорей, — сказала фру Эдит, забирая у мужа чемоданчик.
Ева не повисла на шее у отца, как сделала бы Антошка, фру Эдит не поцеловала мужа, как сделала бы Антошкина мама. Антошка видела, что все рады его возвращению, но радость была сдержанной, суровой.
— Что-то отец сегодня сумрачный приехал, — сказала Ева. — Я так счастлива, что он вернулся! Мы с мамой всегда волнуемся, когда он уходит в Германию. Мама спокойна только тогда, когда отец дома, а это бывает так редко.
Кристиан принялся расхаживать по комнате, с нетерпением ожидая, пока его друг переоденется. Клара сунула в комод тетрадь в клеенчатом переплете, которую они рассматривали со Свеном и о чем-то спорили, фру Эдит засновала из кухни в комнату.
Карлсон вышел из спальни, переодетый в домашний костюм. Только сильно обветренное лицо выдавало в нем моряка. На багровых щеках пробивалась седая щетинка.
— Отец, тебе надо побриться, — шепнула ему Ева и показала глазами на Клару.
Карлсон мотнул головой и пошел в ванную комнату, Кристиан последовал за ним.
— Сейчас поставлю кофе, и сядем за стол, — снова вынырнула из кухни фру Эдит. — Правда, мы давно забыли, что такое натуральный кофе. Но будем воображать, что пьем настоящий душистый бразильский кофе. Ах, как плохо без «экта кафе», — вздохнула фру Эдит.
— Это еще не самая большая беда, — досадливо отозвался Карл Карлсон, выходя из ванной. — Здравствуйте, фрекен! — протянул он руку Антошке. — Сегодня мы привезли еще двух ваших пленников. Одного еле откачали, он задохнулся в угле. Сейчас ваша матушка отхаживает его.
— Значит, мамы нет дома? — спросила Антошка.
— Нет, она будет сопровождать их в госпиталь. Оба истощены и худы, как рыбьи скелеты.
— Узнаю старого друга, молодец! — хлопнул по плечу Карла Кристиан.
— Ну ты, полегче! — свирепо огрызнулся Карл. — Мы каждый раз вывозим из Германии двух-трех пленных, а в Германию возим руду. Каждый третий снаряд, который выпускает германская военная машина против советских людей, сделан из шведской руды. Я везу эту руду, и мне всегда хочется вместе с ней провалиться в преисподнюю на трезубец самого господина Нептуна.
— Не ты будешь возить — повезет другой, но побоится рисковать и не возьмет с собой запретный груз — пленников, — рассудил Кристиан.
— Ну, а вы как воюете? — спросил Карл. — Скрепками, гребенками?
Кристиан прищурился, попыхтел трубочкой, сунул ее в пепельницу.
— Нет, по-настоящему. Но пришлось бежать сюда, гестаповцы на пятки наступали. Отсижусь маленько и обратно к себе в горы. Успехи у нас были бы вдесятеро больше, если бы некоторые заморские друзья не мешали, не вносили разлад в наше движение Сопротивления.
— А какое их собачье дело? — спросил Карлсон.
— Они наши союзники, решили нам помогать. Сбрасывают инструкторов на парашютах, вооружение.
— Но это же хорошо! — воскликнула Антошка.
Кристиан невесело рассмеялся.
— Ну так слушай до конца. Дело в том, что оружия этого они нам в руки не дают, а инструктора нам разъясняют, что мы-де, норвежцы, культурная раса, а не какое-нибудь там дикое племя и что нам разбоем в горах и на больших дорогах заниматься не к лицу.
— Это они партизанскую-то борьбу называют разбоем? — возмущенно воскликнул Карл.
— Да-да… империалисты не дураки. Им важно закрепить свои позиции в нашей стране, во всей Европе. Почему они второй фронт не открывают? Черчилль обещал еще в прошлом году, что не успеют последние листья облететь с деревьев, как будет открыт второй фронт. Листья вот уже второй раз облетают. А где второй фронт? А? Я вас спрашиваю! — Кристиан сердито посмотрел на Карлсона, будто он был в этом повинен. — Англичане берегут свои силы, ждут, когда русские сами разделаются с немцами, тогда бы они вступили в Европу и утвердили бы там свое господство. Когда русские приблизятся к норвежской границе, англичане выдадут оружие норвежцам, чтобы мы сами прикончили последышей фашизма, но не пустили бы в страну русских. Вот и получается, что у норвежского народа враг один, а друзья разные и, вместо того чтобы бить крепко сжатым кулаком, мы бьем растопыренными пальцами, несем огромные потери. Англичанам страх как нравится, что норвежцы носят эти скрепки, что означает наш лозунг — «скрепим единство норвежского народа», или расческа у нас из кармана высовывается — «вычешем интервентов из страны». Но они не хотят, чтобы эти лозунги были в действии.