И как же я устала от этого ритма жизни! Не говоря уже о проблемах дома… Все студенческая жизнь просто проходит мимо меня. А все почему? Потому что мама не позволила мне жить в общежитии, комнату в котором я могла получить. Слишком мала я еще в ее понимании для самостоятельной жизни вдали от дома.
Справедливо ли это по отношению ко мне? Совсем нет. Но при поступлении я просто не нашла в себе смелости перечить маме.
А сейчас… Сейчас мое терпение уже медленно подходит к концу, вот только менять что-то уже поздно. Или все же не поздно?
Глава 3
После поездки в трамвае я иду на метро, где еду еще девять станций с одним переходом на другую ветку. А затем бегу на вокзал, ведь до электрички остается всего десть минут.
В кассах оказывается тьма народа. Все спешат, никто не хочет войти в мое положение и пропустить. Приходится проходить через турникет вслед за пассажиром с билетом и ехать в электричке зайцем.
Иногда я так делаю, даже когда есть время на покупку билета, чтобы сэкономить деньги. Ведь стипендия всего три пятьсот, а накопления после летней подработки подходят к концу. Мама, конечно, компенсирует мне затраты на дорогу, но только частично, ссылаясь на то, что для этих целей у меня есть стипендия. А мне, между прочим, еще ведь кушать надо что-то весь день в университете!
Есть, правда, минус в поездке зайцем — приходится перебегать из одного вагона в другой, когда проходят контролеры и проверяют наличие билетов. Благо, перебегает целая братия таких же зайцев, как и я, а толпой бежать не так уж и страшно. Хотя все равно всегда переживаю, что случайно споткнусь, упаду, и меня затопчут. Особенно страшно зимой, когда гололед. Но, к счастью, со мной такого ни разу не приключилось.
В электричке тоже приходится стоять в толкучке, а свободные места появляются лишь незадолго до прибытия на мою станцию. Пока есть время и возможность, быстренько делаю задание по матану, чтобы дома пришлось делать поменьше, и у меня появилась возможность лечь спать пораньше.
Выйдя из электрички, спрыгиваю с перрона, потому что на нашей станции через турникет за кем-то другим уже не дадут пройти — такие вот у нас злые охранники. Плюс в том, что в автобусе окажусь раньше, чем те, кто ездит с билетом и идет по переходу к выходу с вокзала. Потому успеваю занять место и оставшиеся пятнадцать минут до дома еду как королева.
К вечеру у меня обычно и без того нет сил, а после нервотрепки из-за Власова ощущаю себя словно выжатый лимон. Давно заметила, что после нервного напряжения чувствую себя более усталой, чем если бы вскопала огород.
Наконец, добравшись до дома, поднимаюсь на свой этаж и уже в подъезде слышу крики, доносящиеся из нашей квартиры. Опять мама с отчимом что-то не поделили, или младший брат снова нашкодничал. Ему всего три, но, бывает, гадостей наделает в таком объеме, что потом всей семьей еще целый день приводим квартиру в порядок.
Открываю входную дверь и чувствую запах гари. Видать, мама снова вкусняшку приготовила. У нее и так кулинарные способности на таком уровне, что иногда диву даешься, как можно настолько испортить то, что испортить невозможно, даже макароны. А тут еще и пригорело.
— Как ты меня достал, Олег! Ты за своим компом вообще ничего не видишь! — кричит мама в зале, пока я раздеваюсь. — Я ведь попросила последить за курицей, пока я в ванной! А теперь всю сковородку в помойку! Жрать теперь что будешь⁈
— Ир, ну я… — мямлит в ответ Олег, но мама его прерывает на полуслове.
— Я весь день пашу для чего? Чтобы потом выбрасывать деньги в мусорку⁈ От тебя вообще никакой помощи, только и умеешь, что в свои игрушки играть! Все, заколебал, разводимся!
Олег никак не реагирует на мамину угрозу, потому что слышит это ежедневно. Ну а маме давно пора понять, что эти слова не имеют никакого эффекта, и уже нужно либо смириться с натурой Андрея (которую она, видимо, не замечала до брака), либо уже по-настоящему развестись и перестать трепать всем нервы.
Встречать меня из комнаты прибегает брат:
— Привет, Нать! — на своем ломаном детском языке обращается он ко мне.
— Привет, — улыбаюсь брату и глажу его по светловолосой макушке. — Что, опять ругаются?
— Ага, — кивает он и тоже мне улыбается, не придавая значения ругани только потому, что слышит ее с самого своего рождения.
— О, ты приехала? — выглядывает из комнаты мама и торжественно заявляет: — А на ужин у нас сегодня только гречка! Олег спалил всю курицу!
— Да я уже услышала, — киваю в ответ и вздыхаю, ведь больше всего на свете терпеть не могу гречку, а запихать ее в себя могу разве что с подливкой от мяса.
— Работу сдала? — интересуется она, следуя за мной в ванную.
— Сдала, — отвечаю ей и включаю воду, чтобы помыть руки.
— И что тебе за нее поставили?
— Во-первых, за работу оценок не ставят. Ее либо зачтут, либо не зачтут. А, во-вторых… мам, ну откуда я знаю? Я ведь только сегодня ее сдала, еще проверить не успели.
— Не огрызайся с матерью! — мигом переходит она на крик. — Вырастила на свою голову!
— Да никто не огрызается, — отвечаю ей, пытаясь оправдать себя, но наперед знаю, что бесполезно это, особенно когда она не в настроении. — Я просто объяснила тебе, что еще не могу знать о результате.
— Значит плохо сделала, раз не знаешь! Если бы старалась, то была бы уверена в своих силах и результате!
В ответ ничего не говорю, лишь вздыхаю. Мало мне было, что ли, неприятностей сегодня?
Поужинав и помыв за всеми посуду, быстро доделываю задания и собираю сумку, а затем подготавливаю одежду на завтра. Заглянув в шкаф, нахожу на вешалке водолазку грязно-лилового цвета, которую вижу в первый раз.
— Это твоя? — спрашиваю у мамы, придя к ней в комнату и демонстрируя незнакомую водолазку.
— Нет, это я тебе вчера купила. Забыла сказать, — отвечает она, натирая руки кремом.
— Мам, ну я же просила, не покупай больше вещи без меня. В такой одежде никто из молодежи не ходит.
— А в какой ходят? В топиках с голым пузом? Или прозрачных блузках, в которых вся грудь наружу? — возмущается она.
— Да почему сразу наружу? — возражаю ей. — Есть ведь нормальные вещи, которые…