В трактире Ориг готовил, а я подавала еду и забивала травы и смеси. Поэтому когда кто-то заказал у нас суп из чечевицы и чашу воды, именно я направилась к столам с подносом в руках. Мои глаза без труда нашли единственного гостя, вот только даже сам его вид вызвал у меня весьма противоречивые ощущения.
Это был молодой мужчина, которого многие бы назвали красивым, с длинными русыми волосами, ниспадающими на его плечи так же, как и на плечи сотен россанских парней и девушек. Если я была одета в пёстрое платье с открытыми плечами, то он носил узкий и закрытый наряд цвета молока. Отчего-то каждый шаг на пути к этому гостю давался мне всё тяжелее, отзываясь лёгким покалыванием холодной иглы страха.
Однако никакое предчувствие не могло встать на пути моей работы. Я поставила перед незнакомцем плошку с супом, опустила чашу и задала свой обычный вопрос:
- Вам набить листок яндриса, чтобы усилить вкус?
Сначала у гостя зашевелились губы, а затем раздался его голос, первая нотка которого пустила дрожь по всему моему телу.
- Нет, дорог-ая моя: этого нич-уть не понадобится, - речь мужчины была поистине причудливой, начиная с говора, неясного для любого жителя Россана, и заканчивая самим ритмом, неправильным во всём. Я уж подумала, что передо мной чужеземец, но черты лица незнакомца убедили меня в обратном. - Хотя ты и впра-вду можешь мне помочь - только выслуш-ай меня.
За исключением диковинной манеры, голос гостя был довольно приятным, хоть и вызывал невольное желание поскорее закончить разговор. Однако нечто тянуло меня к его словам: заставляло прислушаться, ответить и хоть как-нибудь, но поддержать. Словно какая-то тайная грусть или непомерная раскованность, недоступная другим людям. Может, оттого я кивнула и села напротив него - кто уж теперь способен сказать?
- Вот и сла-вно, - узкие губы гостя скривились. - Скажи, знаешь ли ты кого-нибу-дь в храме Бахаву-ра? Мне нужно туда кое-что перед-ать.
- Я ничем не смогу вам помочь, - я резко поднялась, стряхнув это причудливое оцепенение. Дрожь целиком захлестнула меня, а ноги сами собой заторопились к кухне.
Однако тут он внезапно схватил меня за руку. Хоть и мужчина выглядел здоровым и загорелым, его пальцы оказались жутко ледяными и мерзко влажными на ощупь. С трудом подавив брезгливый крик, я попробовала вырваться, но вдруг гость мягко вымолвил:
- Тогда скажи-ка мне, к-то сможет помо-чь мне вместо тебя?
До сих пор не понимаю, отчего в тот миг не убежала или не позвала Орига. Возможно, я не хотела лишних ссор: боялась, что трактир опять попытаются закрыть; возможно, лишь хотела отделаться от наглеца побыстрее... А быть может, уже понимала, что моей прежней жизни пришёл конец - тогда, когда я впервые услышала этот зловещий голос.
- Моя сестра - Варэйя, - выдавила я, запинаясь. Варэйя была младше меня на семь лет и всё ещё служила в отцовском храме.
- Такая же красав-ица, как ты, не сомнев-аюсь, - пропустили через себя эти странные губы, а хватка на моей руке разжалась.
Я, еле сдерживая дурноту, убежала на кухню и схватила нож, что и сейчас за моим поясом. Конечно, в храмовом квартале предостаточно подонков и безумцев, но никто из них не мог так сильно напугать меня одним единственным прикосновением. Ориг поддержал меня, но когда мы вышли к столам, дабы выбить дурь из наглого незнакомца, тот уже исчез, оставив снедь нетронутой.
Мы заперли двери и после нескольких чаш вина позабыли о госте, а потом и вовсе предались мечтам о переселении из города. На следующий день я уже прилежно работала, без труда прогнав страх.
Однако всё изменилось с наступлением новой недели. Мой сон стал прерывистым и нездоровым, и я начала видеть невероятно ясные грёзы, полные далёких от меня событий и земель. Там я как будто жила в телах других людей: то синеволосой тернской богачки, путешествующей по незнакомым мне островам, то имперского красавца, что охотился на оленей близ Эвинхайлза. За одну ночь я могла побывать и убийцей, и святой, ведьмой и селянином, а иногда и чужеземной принцессой, чьё безбрачное ложе грела только любимая с детства фрейлина. Внутри этих снов я чувствовала всё, что окружало моих новых «друзей», и наслаждалась жизнью вместе с ними.
Хоть и теперь я просыпалась ближе к полудню, эти видения забавляли меня, особенно, когда мы с Оригом обсуждали их подробности. «Тебе бы всё записать и продать кому-нибудь!» - с улыбкой восклицал он, держа меня в объятьях. Мы даже и не помышляли о том, чтобы спасать меня от безумных грёз.