Лагерем встали около склепа. Утром Кэйсше поднялся, тщательно замотал грудь и стал облачаться в броню. Для стальных пластин в пустыне не было места, отчего Кэйсше и его наёмники предпочитали кольчугу, а иногда и варёную кожу или даже ткань. Оружием Кэйсше выбрал метательное копьё. Достав стальной щит и пригладив чёрные волосы, Кэйсше вышел из шатра.
У каменной двери склепа собралось тридцать опытных воинов. По команде Кэйсше узкая дверь была выбита, и вскоре наёмники стали поодиночке протискиваться внутрь.
Склеп оказался огромным, с десятками закоулков и отсутствием всякого света. Кэйсше приказал разделиться по трое, а сам зашагал в одиночку по центральному ходу. Повсюду мерзко воняло: мертвецами и чем-то уж вконец диковинным, а стены и потолок едва ли не прогибались под напором векового песка. Только отвага и тщеславие гнали Кэйсше вперёд.
Из-за угла донёсся шёпот. Кэйсше стал красться туда, заглядывая за поворот. Большая каменная гробница - саркофаг по центру и окроплённый кровью ритуальный круг. Судя по всему, безумец не терял времени. Кэйсше прошёл дальше и вдруг узрел у круга почти незаметную фигуру.
- Это ты, погань? - проговорил Кэйсше на языке слабых и поднял копьё. Надлежит схватить живым или мёртвым.
- О, я - это я, без сомнения, - ответил гнусавый голос на ломаном тернском. - Только ты ли передо мной? Или попросту не так упавшая монета?
- О чём ты, погань?
Бурая от цвета камня фигура мерзко принюхалась.
- Не понимаешь, Кэйсше? - шепнула она, обернувшись. - С удовольствием объясню. Хотя лучше покажу, а?
В глазах Кэйсше потемнело, а через миг появилось причудливое видение. Кэйсше узрел прекрасную деву, сидящую с крохотными детьми. У неё длинные чёрные кудри, и она обожает просторные наряды из полупрозрачного шёлка. Вот только ниже пояса этой деве приходится одевать куда более плотные ткани, чтобы никому не обидеть взор своим ненавистным секретом.
- Был рождён стать няней, - захихикал затаившийся голос. - Судьба, так судьба.
Следующей перед глазами Кэйсше предстала степенная и горделивая девушка, сидящая за забросанным бумагами столом. Её жизнь в храме Прогнившего Мастера Дэландера чрезвычайно удалась. Каждый день она ест сладости, развлекает себя книгами и играми, и редко, очень редко принимает учеников. У неё короткие чёрные волосы, которые прячутся под украшенным алмазами головным убором.
- Рождена стать мудрецом. Повезло, что к ним берут и мужей, и жён.
Видения ускорили свой ход. Кэйсше увидел молодую девицу, одетую в стёганые доспехи и неумело взмахивающую мечом. Каждую ночь она плачет в своём шатре. «Я девушка, а не воин», - кричит она без сил, но мир отказывается слышать. Лишь второе гадание может спасти её, но до него оставалось ещё десять лет.
Возле Кэйсше застыл властный и крепкий парень в кольчуге. Даже в таком молодом возрасте он считается великим воином и командиром. О таких вопят пророчества, для таких возводят дворцы и склепы, и именно такие поведут наёмничьи кланы на скудоумных северян.
Видения прекратились так же резко, как и появились. Кэйсше плохо стоял на ногах, но попытался как можно скорее прийти в себя. Хрипло и с яростью он прошептал:
- К чему всё это, погань? Кто эти люди?
Голос захихикал.
- Неужто ещё не понятно? - фигура немного пошевелилась в тени. - Все эти люди - это ты. Каждый раз, когда мы рождаемся, Боги подбрасывают монету, а после монету бросают уже ваши ничтожные оракулы. Монета упала так: ты - мужчина и няня, монета упала по-другому: ты - женщина и воин. Сколько судеб было сломано этими монетами, а? Сколько ошибок они совершили?
- Гадания смотрят за пределы мужества и женскости! - с ненавистью ответил Кэйсше. - А «ошибки» случаются и так, без звёзд Арканы!
- Ха... Какая сладкая наивность и слабость. Тебе не стать истинным воином, никогда. Только я могу помочь, и только если ты согласишься мне служить.
Бешенство переполнило сердце Кэйсше. Он поднял копьё и швырнул его в фигуру со всей силой. Но оружие лишь пролетело через бурое пятно.
- И всё? Как ты можешь убить меня, глупышка? - издевательски осведомился голос. - Я - твои сомнения, и я всегда пребуду рядом.
Бурая фигура пропала, оставив после себя тошнотворный запах и невероятную слабость. Кэйсше оглядел комнату ещё раз, стёр ритуальный круг и торопливо ушёл в поисках своих воинов.
Неожиданность подстерегала снаружи: в руках у наёмников был связанный чернокнижник. «Схватили ещё в первой комнате», - уверили Кэйсше воины. Но с кем же тогда разговаривал и пытался сразиться он сам?