— О, Настя у нас удалась! Учится на отлично. Красавица. В следующем году кончает школу. Собирается во ВГИК поступать.
— А способности-то есть?
— Говорят, есть. А как ты, Родька?
— Вроде все путем… Слушай, а что за отель? Пляж близко?
— Пляж свой, хороший.
— А на пляже есть на кого посмотреть?
— Ну, это дело вкуса…
— Можно подумать, ты моих вкусов не знаешь…
— Вкусы меняются.
— Да нет…
— Есть одна, мы даже с Вавочкой поспорили, я сказал, ты на нее западешь, а она говорит, ты молоденьких любишь.
— Что за баба?
— Слушай, приедем, увидишь… Кстати, городок прелесть.
— Черт, что, так и будем с чемоданом таскаться? — сообразил Родион.
— Да, я как-то не подумал. А впрочем, есть одна идея.
— Внимаю!
— Я тут Вавочке шубку купил, дорогую, так хозяева как-то к нам прониклись, приглашали заходить… Попробуем у них оставить.
— Эх, хорошо, — воскликнул Родион, вылезая из такси.
По выщербленным мраморным плитам старинного городка, напоминавшего какие-то фильмы, они углубились в путаницу узких романтических улочек.
— Ты тут уже ориентируешься? — спросил Родион. — Впрочем, ты всегда хорошо ориентировался.
В меховом магазине Олега узнали, с радостью согласились принять чемодан и даже предложили кофе с ликером из кумквата, местной гордости.
— Славные люди, — заметил Родион.
— Да, старик такой профи… Мы с Вавочкой только сунули туда нос, как он говорит: «Мадам, есть шуба специально для вас!» Снял с вешалки, Вавка ахнула, примерила — чудо! Как на заказ сшито! С одного взгляда… Я говорю, может еще в других магазинах посмотрим, а она ни в какую. Хочу эту! Так мы потом, уже купив, в другие магазины все-таки заглянули. Но ничего даже близко напоминающего эту шубу не увидели.
— Да, Олежек, ты, как это у классика говорилось: какой-то там «идеал московских всей мужей». Повезло Вавке!
— Знаешь, это мне повезло, старичок. Мне с ней легко.
— И на сторону не ходишь?
— Специально нет. Зачем? Но если подвернется что-то и можно без особого риска, то почему бы и нет…
— Ну да, пресловутая полигамия… — засмеялся Родион. — А что тут надо заказывать?
— Я лично обожаю мусаку.
— Это что-то с баклажанами, да?
— Да.
— Ну что ж, поскольку мы в Греции, будем есть мусаку и пить метаксу?
— Давай!
— А ты куда это смотришь, Олег?
— А тут эта бабенка…
— Какая?
— Не оглядывайся, неудобно.
— Какая бабенка? Объясни толком.
— Та, что я для тебя присмотрел. Но, боюсь, ты опоздал, она тут с молодым любовником.
— А ей сколько?
— Максимум тридцать три — тридцать четыре.
— А любовнику?
— Лет двадцать. Красавец…
— Тем интереснее будет отбить.
— Так ты ж ее еще не видел! — засмеялся Олег.
— Сейчас погляжу! — Родион встал и направился вглубь кафе — они сидели на террасе — в туалет. Через несколько минут он появился и рассеянным взглядом окинул террасу. Его как будто ударили под дых. С первого, мимолетного взгляда он понял, что это его женщина. Он любил эту чисто русскую красоту. Русые, гладко зачесанные волосы, прелестный овал чистого, нетронутого ботоксом и прочими мерзостями лица. Большие синие глаза, грустные и глубокие. И на лице явственно читалась любовь. Надо сказать, что и объект этой любви был хорош! Отобью! Во что бы то ни стало, отобью!
— Ну что?
— Недурна…
— Я все-таки выиграл пари?
— Какое еще пари? — рассеянно спросил Родион.
— С Вавочкой.
— …Пожалуй, выиграл… А что ты выиграл?
— Торт!
— Ах да, ты же любишь сладкое…
— Обожаю, а Вавочка меня ограничивает. Слушай, а столь юный соперник тебя не смущает?
— Да где мальчишке со мной тягаться? Слушай, а как ее зовут?
— У нее красивое имя… Лали.
— Лали? Что это за имя?
— Не знаю…
— Погоди, кажется, у Окуджавы что-то было… В темно-красном своем будет петь для меня моя Лали…
— Дали, старичок, Дали…
— Подумаешь! А для меня будет петь Лали…
— Ну ты самоуверенный тип!
— Хочешь пари, еще на тортик?
— Нет, Родя, я на такие вещи не спорю. Когда дело касается женщин, нет уж, уволь…
— Вот за что я люблю тебя, Олежек, так это за твою порядочность… В наше время это раритет. Давай-ка за это выпьем!
Родиону безумно хотелось оглянуться.
— Скажи, а что еще ты о ней знаешь?
— Да ничего практически. Приехала одна, парень появился только сегодня. Ходит все время в черном, даже купальники и те черные… Курит. Впрочем, это я только сейчас увидел. Отлично говорит по-немецки, я слышал на рецепшн.
— Но она русская?
— Да. На пляже читает русские книжки. А ты что, всерьез решил приударить за ней?…
— Да, знаешь ли… Она меня заинтриговала.
— Вот так, с первого взгляда, на выходе из сортира?
— Представь себе.
— Верю, ибо хорошо тебя знаю. Ты всегда быстро загорался… Но признайся, будь она тут одна, такого эффекта не было бы?
— Возможно, — улыбнулся Родион, а про себя произнес: «Был бы… Это моя женщина».
— Значит, хочешь разбить бедняжке сердце, отвадить от нее этого юного красавца, а потом бросить?
— Нет, — покачал головой Родион. — Я готов хоть завтра на ней жениться.
Олегу показалось, что он ослышался.
— Что ты сейчас сказал?
— Повторяю для глухих: Я… готов… на ней жениться. Хоть завтра.
— Ни фига себе! — ахнул Олег. — А если она не клюнет на тебя?
— Почему это?
— Может, она и вправду любит этого мальчика?
— Разлюбит!
— А если она замужем и это просто курортный роман?
— Разведется.
— Глупые шутки, — рассердился вдруг Олег Васильевич.
— А я не шучу.
— Ладно, брось. Расскажи лучше, как твои дела?
— Какие?
— Работа твоя как?
— Работа? Нормально, как говорят нынче молодые, все пучком. Кстати, ты понимаешь, почему пучком?
— Понятия не имею. Это надо у нашей Насти спросить.
— А вы почему ее с собой не взяли?
— Так сентябрь же. В школе она.
— А с кем осталась?
— Одна.
— И ты не боишься?
— Да нет, она взрослая разумная девица.
— А парень у нее есть?
— Школьные мальчишки крутятся, но она их презирает.
— Черт, когда я ее видел последний раз, это был еще утенок, хоть и не гадкий, но все же…
— А теперь такая стала… Но хорошая… умная… — лицо Олега расплылось от отцовской гордости.
— Но честолюбива — жуть! В кого, не пойму.
— Честолюбие штука полезная, в наше время особенно.
Олег Васильевич увидел, что Лали со своим красавцем поднялись и пошли к выходу. Юноша положил руку на плечо дамы.
— Уходят, — сказал Олег другу.
— Ничего, увидимся с ней в отеле. Слушай, а парень с ней в одном номере?
— Откуда я знаю? Он только нынче утром появился. Но надо полагать…
— Ну, если она замужняя, должна жить отдельно. Иначе риск большой.
— Слушай, а может, она вдова? Потому и ходит в черном?
— Ну, значит она ханжа и сука. Носит траур и трахается с мальчишкой. Впрочем, траур можно носить и по отцу с матерью, хотя это нынче не модно. Олег, мы тут с тобой обедаем, а Вавочка?
— Ну, она тоже голодная не сидит.
— У нее уже есть там знакомые?
— Конечно, — ласково улыбнулся Олег Васильевич.
— Тогда знаешь что… Ты пока не говори Вавочке, что выиграл пари, а торт я тебе куплю. Не хочу пока никаких разговоров об этом, понимаешь?
— Согласен, — засмеялся Олег. — Но торт — это не обязательно.
— Обязательно! Там в номерах холодильники есть?
— В мини-баре.
— Вот и отлично. Поставим туда тортик и будем тайком его жрать и запивать текилой, я купил две бутылки в дьюти-фри.
И оба расхохотались как мальчишки.
После обеда они еще пошлялись по городу и пошли за чемоданом.
Войдя в меховой магазин, они сразу увидели Лали. Она стояла перед зеркалом в меховой жакетке, а юный любовник на диванчике пил кофе с ликером.