Джорджия ле Карр
ДЕВСТВЕННИЦА
(спин-офф к серии «Иден» и «Цыганские бароны»)
Пролог
Тайсон
Мне восемь лет.
https://www.youtube.com/watch?v=mWRsgZuwf_8 Демоны
— Ох! мой Бог. Что случилось с твоим лицом? — кричит моя мать, бросаясь ко мне.
— Ничего, — бормочу я, отступив на шаг назад.
Она резко хватает меня за подбородок и поворачивает мою голову сначала в одну сторону, потом в другую, осматривая. Сейчас еще день, а я уже чувствую запах перегара у нее изо рта.
— Кто это сделал? — требует она ответа.
Я пожимаю плечами. Даже когда она дотрагивается рукой до моего лица, я чувствую боль, но не позволяю себе вздрогнуть.
— Скажи мне, — приказывает она, ее глаза сверкают яростью.
— Никто.
— Тайсон Фридман, если ты не скажешь мне прямо сейчас, клянусь, я не выпущу тебя из дома целую неделю.
Я с вызовом пялюсь на нее. Да, ради Бога. Мне наплевать, если она это сделает.
— Пожалуйста, Тай, скажи мне, — умоляет она, зная, что я никогда не смогу устоять перед ней, если она меня попросит.
— Джонни Мэттесон назвал тебя шлюхой, и сказал, что я сын гейппо[1]. Я ударил его, и его банда набросилась на меня.
Она в шоке моргает, затем резко вздыхает. Я, словно вижу, как крутятся ее колесики в мозгу, потом она с трудом сглатывает. Опустив голову, она поправляет халат. Она не смотрит мне в глаза, разворачивается и неуверенно покачиваясь идет. По телевизору начинается музыка к ее любимому шоу «Обратный отсчет». Моя мама очень умная и часто правильно, еще до сигнала таймера, отвечает на вопросы. У нее дрожат руки, когда она убирает локон со лба.
— Мэри Мэйвезер должно быть пустила слух. Завтра я пойду в школу и поговорю с директором, — задумчиво произносит она. Но мы оба знаем, что она никуда не пойдет. Сегодня вечером она будет настолько пьяна, что забудет все.
Я дотрагиваюсь до ее руки.
— Это правда? Мой отец гейппо?
Она опускается на колени, ее глаза внезапно светятся яростью. Она все еще любит его. Со всей страстью.
— Он не… гейппо. Он путешественник. Дикий и красивый цыган.
Я с любопытством вглядываюсь в нее. Ее лицо настолько преобразилось, как только она заговорила о нем.
— Где он сейчас?
Она качает головой.
— Не важно.
— Расскажи мне о моем отце, мама. Пожалуйста. — Умоляя прошу ее.
— Когда ты вырастешь, я тебе расскажу.
Я с отчаяньем качаю головой.
— Почему Мэри Мэйвезер знает о моем отце больше, чем я? Если ты не скажешь мне, я не смогу противостоять вранью Джонни Меттесона, как и другим мальчишкам.
Она долго молчит, а потом кивает.
— Пойдем, — и ведет меня в свою комнату. Мамина комната пропахла застарелым потом и спиртным. Она садится на кровать и приглашает меня сесть рядом. Я сажусь. Глубоко вздохнув, она открывает ящик тумбочки и вытаскивает старую Библию. Между страницами лежит фотография полароида. Такие фотографии делают в закрытых кабинках. Она с любовью гладит ее, а потом передает мне.
— Это твой отец.
Я забираю и внимательно смотрю на фото. Я не могу поверить, что молодая смеющаяся девушка, наполненная жизнью, моя мама. Узнать ее сейчас невозможно. Я вглядываюсь в мужчину, в его лицо. Я похож на него, у него, как и у меня прямые темные волосы и яркие голубые глаза.
— Он знает обо мне?
— Он знал, что я беременна.
— Где он сейчас? — вздыхаю я, голос немного дрожит. Всю свою жизнь я думал о своем отце. Моя мать никогда не говорила о нем. Каждый раз, когда я спрашивал, она начинала плакать, поэтому я перестал спрашивать, хотя вопросы никуда не делись.
Она грустно улыбается.
— Он живет в Чертси.
— Мы можем поехать и увидеться с ним?
Слезы начинают катиться у нее из глаз.
— Нет.
Я беру ее за руку. Моя рука почти стала такая же большая, как ее.
— Не плачь, мама. Пожалуйста, не плачь. — Я не могу видеть ее слезы, но я хочу узнать о своем отце все. Мне хочется, чтобы мой отец пришел и помог нам. Я хочу, чтобы он настоял, чтобы моя мама прекратила пить. Я хочу, чтобы она снова стала счастливой и похожа на ту девушку с фотографии. — Он не хочет нас видеть?
Она отрицательно качает головой.
— Тогда почему? — шепотом спрашиваю я.
— Потому что… — ее голос дрожит, — потому что… у него есть другая семья.
У меня глаза тут же расширяются от удивления.
— Другая семья? — словно эхом повторяю я.
— Да, у него жена и дети, — рыдает она.
— Дети? У него есть еще дети.