— Да, как Дэвид Боуи!
— Я тебе покажу Боуи! — сказала мать, замахиваясь кухонным полотенцем. — Немедленно марш к себе в комнату. Посмотрим, что скажет отец, когда узнает про твои выходки!
Стейси выбежала в коридор, хлопнув дверью, но успела услышать, как миссис О'Фланнери говорит: как она рада, что Лилли уже прошла через все глупости переходного возраста.
Стейси сидела на середине лестницы. Она слышала, как мама на кухне хлюпает носом. Она живо представила себе: вот мама сидит за пластиковым столом, глаза красные оттого, что она оплакивала ее волосы, и сквернословие, и то, что ее дочка носит брюки и не любит розовое платье.
Отец все понимает. Он понимал, почему ей приятно ходить в его тапках, почему она чешется между ногами и почему ей так нужно быть мальчиком по имени Дэвид. Нет, она еще ничего ему не рассказывала, но знала, что он все поймет. В конце концов, был же паб, и сизый дым, и гончая на полу. Как он может не понять, думала Стейси, отрезая грудь Барби портновскими ножницами.
В уборной на улице вывелись паучки. Стейси сидела на крышке унитаза и наблюдала за ними. Сотни паучков выползали из гнезда. Сотни паучков расползались по толстой паутине за дверью.
Что-то не так. Что-то не так, как всегда.
Она посмотрела в яму. Вода была розовая и кружилась. Она постриглась, и носит брюки, и сожгла своих кукол, но в унитазе все равно кровь! Она сунула пальцы между ног, желая остановить кровотечение. Вытащила ладонь и тут же прижала ее к стене. На извести остались кровавые отпечатки.
В верхнем ящике комода, где сестра держала свои вещи, было много лифчиков и трусиков. Кроме того, там лежали корешки от билетов и стопки писем, перетянутые резинкой. Там были соли для ванны и меню из ресторана «Бенгальский тигр». Была фотография мальчика в костюме. А гигиенических прокладок не было.
Когда она выдвинула следующий ящик, в их общую спальню вошла Джанин в купальном халате. Она вытирала голову полотенцем.
— Какого черта? — возмутилась она. — Чего ты роешься в моих вещах?
Она схватила Стейси за плечо и оттолкнула от комода. Стейси вскрикнула, потому что ударилась головой о край кровати.
— Глупышка! — сказала Джанин. — Я ничего тебе не сделала. Ты сама упала. — Она начала складывать свои вещи обратно в верхний ящик комода. — Сколько раз говорила, чтобы не смела брать мои вещи! — Она взяла кружевной кремовый лифчик и увидела на резинке красное пятно. Джанин свирепо посмотрела на Стейси. — Ты его испортила! Ах ты, маленькая дрянь! Теперь придется тебе покупать мне новый! — Она потерла пятно. — Это кровь! — сказала Джанин. — Как ты ухитрилась испачкать его кровью?
Стейси ничего не ответила.
— Эй, я с тобой разговариваю! Ты что, порезалась? — Джанин бросила лифчик на пол.
Стейси покачала головой.
— Блин, неужели ты опять притащила домой дохлую птичку?
— Нет, — сказала Стейси.
— Тогда что?
— В унитазе кровь.
— Что?
— Что слышала! В унитазе полно крови!
Джанин села на корточки:
— У тебя начались месячные? Черт! Надо же! У моей младшей сестренки!
— Я хотела… Я не знала, что делать. Этого не должно было случиться!
Джанин отыскала коробку тампонов и бросила ей. Коробка упала на кровать.
— Вот, пока бери мои. Но в следующем месяце тебе придется купить собственные.
Стейси прочитала инструкцию на коробке и повернулась к Джанин с выражением ужаса на лице.
— Я не смогу этого сделать!
Джанин достала один тампон и вскрыла обертку.
— Все просто, — сказала она. — Вставляешь вот этим концом — а потом хлоп! — толкаешь внутрь, и готово!
— Не могу, — повторила Стейси. — Не могу, и все!
Джанин подобрала с пола тампон.
— Я позову маму, — сказала она, направляясь к двери.
— Нет! Не надо! А ты… не можешь мне помочь?
Джанин посмотрела на сестренку. Та сидела на полу и плакала.
— Пошли, — сказала она. — И захвати с собой коробку.
Джанин кричала, заглушая собственный фен:
— Ты идиотка! Оттого, что ты отрезала волосы и носишь брюки, ты не перестала быть женщиной. Подумай, Стейси, даже у Билли-Джин Кинг[11] есть месячные!
— Я не хотела… Я не хочу детей и дистал-ректомий, и… столько крови… я думала, я…
Джанин выключила фен.
— Гистерэктомия, дура! — Она собрала волосы в конский хвост. — Когда я буду рожать, то только под наркозом. Или под гипнозом. — Она скосила глаза в зеркало.
— Я не хочу ни детей… ни мальчиков. Это все больно.
11