— Лиза, посмотри.
— О-о! — вырвалось у Лизы. — А камень-то изменился. Здесь узор был вроде цветка, а теперь более сложный… Птица? Или еще кто-то с крыльями?
— Да вот то-то и оно. Впервые такое вижу… Не надевай, раз она так говорит, и никому не давай надевать. Что-то тут странное стряслось.
— Подожди, Феденька… Она, кажется, в себя приходит. Катя… Катенька, что с тобой?
Их гостья просыпалась. Она потерла пальцами виски, поморщилась, как от боли.
— Голова гудит… Простите…
Потом недоуменно огляделась. В ее взгляде было полное непонимание происходящего.
— Ты что же, меня не узнаешь? — изумилась Лиза.
— Мне кажется, мы знакомы, но… Прошу прощения, но имени вашего я не помню. Не сердитесь… мне нездоровится немного.
«Совсем сбита с толку», — подумал Федор.
— Где вы были, Катерина Васильевна? — мягко спросил он. — У Хозяйки Медной горы?
При этом имени Вересова встрепенулась, что-то зажглось в ее взгляде, но тут же погасло, и она ничего не ответила.
— Катенька, это же я, Лиза, твоя подруга. А это муж мой, Федор Иванович. Мы с тобой давно уже знакомы.
— Я очень рада, — слабо улыбнулась Катя.
— Если не помните, то подскажу — вы гостите у нас, — Федор приветливо улыбнулся ей в ответ. — И сейчас мы ждем вас к столу. Выходите к нам, Катерина Васильевна.
Лиза позвонила в колокольчик, вызывая для Кати прислугу. И тут ей в голову пришел один вопрос…
— Скажи, а ты отца моего, Алексея Никитича Измайлова, тоже не помнишь?
— Нет, к сожалению.
— Что ж… это не так уж и страшно, да? Я сама вас тогда друг другу представлю!
И подумала при этом: «Бедный папенька!»
Выйдя с Лизой из комнаты, где они оставили гостью на попечение прислуги, Федор тихо сказал жене:
— Думаю, нам не стоит ее лишний раз сейчас тревожить. Надеюсь, Катерина Васильевна скоро придет в себя, но как помочь ей, я не знаю. Если она и в самом деле побывала в Подгорье… Эх, не зря ведь в Запределье отправляются только из особых мест, и волшебные слова при этом говорят! А когда вот так, во сне, когда душа там, а тело здесь…
— Но как же?.. — спрашивала потрясенная Лиза. — Как она смогла?..
— Видимо, очень сильно захотела. Человеческая воля, она, знаешь ли, милая, порой оказывается сильнее волшебства.
Вскоре Катя почувствовала себя намного лучше. И все с ней было хорошо, кроме одного — она напрочь забыла Алексея и все, с ним связанное. Лизу вспомнила с трудом — да, была вроде у нее такая подруга…
— Мне кажется, будто я больна была и не до конца излечилась, — признавалась она ей. — И раз ты говоришь, что мы давно друг друга знаем, я тебе верю. У меня самой на душе теплеет, когда ты рядом. Что случилось со мной… не понимаю.
— Запределье? Малахитовый перстень? — пыталась подсказать Лиза, но Катя только качала головой и, посидев молча, уходила. Обычно шла гулять вдоль Серебрянки или отправлялась помолиться в Тумаринский храм.
Домой, в Чудногорск, ее в таком состоянии Вороновы отпускать не собирались, и Катя послушно это приняла. Она и сама чувствовала, что не нужно ей сейчас уезжать из этих мест, что совсем неподалеку то, что необходимо вспомнить, восстановив в душе при этом нечто очень важное… И хотя Катя больше не носила траурный наряд, но сейчас, сосредоточенная, углубленная в себя, она как никогда напоминала молодую монахиню с лучистыми ясными глазами.
Наконец Лиза решила, что пора бы отцу все узнать и, выбрав подходящее время, сама поехала к нему.
Алексей Никитич был потрясен.
— Как, она совсем меня не помнит?
— Совсем. Что-то необычное приключилось. Мы накануне говорили с ней о Малахитнице, о том, что надо бы у нее помощи для вас, папенька, попросить.
— Помощи? Для меня?
— Вы же понимаете… Дракон… и ваши с Катей отношения. Она все мне рассказала.
Измайлов помолчал, потом спросил с тяжелым вздохом:
— Что было дальше?
— Дальше мы пожелали друг другу доброй ночи, и Катя пошла спать. Но даже не легла, мы нашли ее в кресле, в странной полудреме. И вот… — Лиза протянула отцу зачарованный перстень. — Он все тот же, оправа, форма камня… да только узор на малахите изменился! Взгляните… А еще Катя сказала… она будто не от себя это говорила. Вроде бы перстень надо вам отдать, чтобы только вы надели. Чтобы к вам — от нее. Как-то так… Отец!
Лиза не успела договорить, а волшебный малахит был уже на пальце Алексея Никитича.
— Раз она так сказала — так тому и быть, — ответил он на испуганный возглас дочери. — А теперь, Лизонька, я хочу ее увидеть.