- Что ты им рассказала? – спрашивает он.
- Ничего, что действительно они уже не знали, - отвечает та.
Я ощущаю, как на меня смотрит Томас, но не подаю виду. Можно приравнять это чувство к Хичкоковскому Головокружению [42], которое медленно завладело моим горлом с того времени, как мы покинули Лондонский Тауэр. Кажется, что все это не наше шоу, и выглядит так, словно каждый человек знает больше, чем я, поэтому, находясь сейчас на нижней ступени обладания информацией, начинаю потихоньку раздражаться.
Гидеон глубоко вдыхает.
– Тесей, это точка возврата, - заявляет он, опуская взгляд на рабочий стол.
И, как всегда, он прав. Нутром чувствую. С тех пор как решил сюда приехать. Но вот мы здесь. Это последний шанс, последняя секунда, когда еще можно развернуться и с Томасом вернуться назад в Тандер-Бей, делая вид, что ничего не произошло. Все осталось бы, как и прежде, а Анна так и продолжала бы страдать в аду.
Я перевожу взгляд на Джестин. Хотя ее глаза опущены, на лице расползается странное, понимающее выражение. Будто она на сто процентов уверена, что мы прошли эту точку возврата несколькими странами ранее.
- Просто ответь мне, - говорю, - что в действительности представляет собой Орден Черного Кинжала?
Джестин морщит носом от моих попыток говорить на английский лад, но я не в настроении прикусывать язык и шпарить на гаэльском.
- Они потомки тех, кто создал этот нож, - отвечает Гидеон.
- Как и я, - говорю я.
- Нет, - отвечает Джестин, - ты – потомок воина, с которым они связаны.
- А они – потомки тех, кто обуздал эту силу. Маги. Раньше их называли друидами или провидцами. Теперь же им нет названия.
- И ты принадлежал к их числу, - продолжаю я, но тот качает головой.
- Не в силу традиции. Они взяли меня к себе только после того, как я подружился с твоим отцом. Конечно, у моей семьи были с ними связи. Как и у большинства других старинных родов; почти все семьи были разбавлены появившимися на свет вне брака детьми на протяжении тысячелетий, - он качает головой, клюя носом.
Он говорит так, словно нельзя приручить дикое животное, не задев его при этом, но мне потребовалось для этого целых семнадцать лет.
У меня возникает такое чувство, словно сначала мне завязали глаза, затем развязали и поставили под лучи яркого дневного света. Мне никогда и в голову бы не пришло, что на самом деле я считался аутсайдером этого старинного клуба. Наоборот, мне казалось, что принадлежал к нему. Я. Моя кровь. Мой нож. И все.
- Гидеон, а как насчет тех атаме, изображенных на фото? Они – реквизиты [43]? Или существуют другие такие, похожие на мой?
Гидеон протягивает руку.
– Тесей, можешь мне его одолжить? Лишь на минуту.
Томас качает головой, но я показываю, что все в порядке. Я всегда догадывался, что у Гидеона были свои секреты. Должно быть, у него их очень много, не считая этого, но это все же не значит, что я ему не доверяю.
Сунув руку в задний карман, я вытаскиваю атаме из ножен и осторожно переворачиваю его, чтобы затем передать в ладонь Гидеона. Он мрачно его принимает и поворачивается к полке из красильного дуба. Затем открывает и закрывает ящичек. На нем одето что-то похожее на жилетку, но я все равно заметил отблеск стали. Когда он снова поворачивается к нам лицом, в руках замечаю разнос, на котором покоятся четыре ножа, идентичные моему. Точные копии моего атаме.
- Это классические атаме Ордена, - говорит Гидеон. – Их немного больше, чем пруд пруди, по твоим словам, но нет. Они не похожи на твой. Таких, как твой нож, больше нет, - он кивает Джестин, чтобы та подошла ближе.
Когда она приблизилась, на лице расползается благоговение, из-за чего я почти что фыркаю от смеха, но в то же время, ощущаю что-то сродни смущения. Она выглядит такой…почтительной. Не знаю, смотрел ли я когда-нибудь на атаме так, как она.
Гидеон опускает разнос на край стола и перекладывает ножи, тасуя их, словно сдает карты для игры в Три карты Монте [44]. Когда Джестин оказывается перед разносом, он выпрямляется и приказывает ей определить из них настоящий.
Хотя я никогда не повреждал атаме, чтобы можно было по вмятинам или рубцам определить его, но я тут же узнаю его. Он лежит слева, третий по счету. Я так сильно в этом уверен, что он может вполне пошевелиться в ответ. Джестин же понятия не имеет, какой из них мой, но ее зеленые глаза загораются вызовом. После нескольких глубоких вдохов, она протягивает руку над разносом и медленно двигает рукой вперед и назад. Мой пульс учащается, когда рука замирает над неправильным ножом. Не хочу, чтобы она верно его определила. Это пустяк, но все же не хочу.
42
«Головокружение» или «Вертиго» (, ) — один из классических фильмов . Его жанр можно определить как с элементами .
43
Реквизитом часто называют как подлинные, так и предметы, однако термин реквизит корректно употреблять только по отношению к подлинным вещам, а не к искусственным.
44
Три карты Монте является примером классической игры «заговора», в которой подставленное лицо претендует на сговор, чтобы обмануть дилера, пока последний делает заговор против подставленного лица.