- Что это значит? – спрашивает Джестин, указывая на стену впереди.
Это вроде и не стена, а какая-то конструкция из известняка, белая и разъеденная, находящаяся слишком низко, чтобы на нее забраться. На ней жидкой черной краской значилось следующее: МАРИНЕТ-СУХИЕ РУКИ [62]. Рядом с надписью что-то похожее на набросок почерневших костей предплечья и пальцев, а также толстого черного креста. Не знаю, что это может означать, но подозреваю, что Морфан в курсе.
- Нам не следует идти этим путём, - сообщаю я.
- Но это единственный путь, - пожимает плечами Джестин.
Внезапно стена перед нами меняется: ее пористо-влажная каменистая сторона превращается в бесцветный камень. Когда мы подходим чуть ближе, я моргаю, и она становится полностью прозрачной, как толстый пыльный хрусталь или стекло. В центре я замечаю бледную массу, которая либо замерзла, либо попала в ловушку. Я протираю камень рукой, ощущая на ладони гранулы пыли, а затем натыкаюсь на два широко-распахнутых глаза, пожелтевших и полных ненависти. Я очищаю стекло еще ниже и замечаю, что его белая рубашка все еще запятнана кровью его жены. Вдовий мысок этого трупа в беспорядке подвешен в скале. Это Питер Карвер. Первый в моей жизни призрак, которого я уничтожил.
- Что это? – спрашивает Джестин.
- Обычное чучело, - отвечаю я.
- Из твоего прошлого или ее?
- Моего.
Я пялюсь на его замерзшее лицо и вспоминаю, как он преследовал меня, как повалил на пол, скользя по мне своим животом, не прекращая без толку пинать ногами. Стекло дает трещину.
- Не бойся, - произносит Джестин. – Как ты и сказал, оно всего лишь чучело. Но твое.
Трещина хоть и крошечная, но становится все длиннее. Пока я наблюдаю за ней, она поднимается вверх, приближаясь к кровавому пятну на рубашке, а затем взрывается, словно от удара молнии.
- Сосредоточься, - шипит Джестин. – Прежде чем оно освободится.
- Не могу, - говорю я. – Я не понимаю, что ты имеешь в виду. Нам просто нужно двигаться дальше. Не останавливаться.
Я оставляю его позади. Мои налитые свинцом ноги двигаются так быстро, как только могут. Я поворачиваю за угол, затем еще за один. Мой поступок больше смахивает на бегство. Глупо все это. Потеряться здесь – последнее, что может с нами приключиться. Поэтому выход один: не обращать внимания, и тропинка не заведет нас в тупик. Я замедляю шаги. Позади нас не слышно царапающих звуков. В одиночку Питер Карвер не сможет преследовать нас. Насколько мне известно, я мог просто вообразить эту трещину в скале с самого начала.
- Не думаю, что что-нибудь случилось, - говорю я, но она не отвечает. – Джестин?
Я оглядываюсь. Ее нет рядом. Не раздумывая, я возвращаюсь той дорогой, которой пришел. Нельзя бежать. Оставляя ее с Карвером, я думал, что она единственная, кто сможет с ним справиться. Что же, черт возьми, со мной происходит?
- Джестин! – выкрикиваю я, желая, чтобы мой голос звонко отскакивал от камней, а не гулко падал плашмя.
Не слышно ни единого звука, ни моего, ни ее ответного вопля. Я поворачиваю за угол, затем еще и еще. Здесь ее тоже нет. Как и Питера Карвера. Они оба исчезли.
- Он же был здесь, - ни к кому конкретно не обращаюсь я.
Был. Не сработало, когда я вернулся той же дорогой. Ни одна из стен не выглядит так, как раньше, когда я впервые проходил мимо них.
- Джестин!
В ответ ничего. Почему она не сказала мне, что нам нельзя разделяться? Почему не последовала за мной? В животе появляется боль. Я прикладываю к нему руку и ощущаю теплую влажность. Начинает проявляться рана.
Мне не нужно этого делать. Все в прошлом. Мне нужно лишь сосредоточиться, чтобы отыскать Анну и Джестин.
Я несколько раз глубоко вдыхаю и сдержанно опускаю руку. Вдруг налетает легкий ветерок, задевая мои щеки. Это первое ощущение такого рода, которое мне довелось испытать с тех пор, как попал сюда. Он приносит с собой шум. Маниакальный девичий смех, который и близко не похож на смех Анны или Джестин. Ненавижу это место. Даже если ветер не свойственен ему. Сзади раздаются быстрые шаги, но, когда я оборачиваюсь, там пусто. Что я здесь вообще делаю? Такое чувство, словно память ускользает от меня. На плечах тотчас ощущаю давление, поэтому прислоняюсь к скале. Когда ветер доносит до меня еще раз тот смех, я закрываю глаза, пока не ощущаю жесткие волосы, касающиеся моих щек.
Она наполовину выглядывает, наполовину скрывается в скале. Глаза безжизненны, но зато очень похожа на Кейт Хичт.
62
Маринет - сухие руки – самый опасный, жестокий и непредсказуемый бог Вуду. Она – само воплощение зла. Повелевает оборотнями. Является одной из самых великих волшебниц. И которую чтили, потому что боялись.