– И что?
– И то. Парни не болтают с девчонками о всякой ерунде. Они общаются с другими парнями.
– Но друзья разговаривают, помнишь? И к тому же… – Я демонстративно огляделась и заглянула под кровать. – Здесь нет парней.
Он издал смешок.
– Боже, ну ты и зануда. Хотя и храбрая.
– Считаешь меня храброй?
Он кивнул.
Мои щеки вспыхнули.
– Меня еще никто не называл храброй.
Наши взгляды встретились, и на губах Миллера промелькнула слабая улыбка. Атмосфера между нами, казалось, потеплела и смягчилась. Просто замечательно в свой день рождения сидеть с этим парнем.
Но затем мама с грохотом распахнула дверь своей спальни, и вниз по лестнице загрохотали ее шаги.
Я вздрогнула, и мы с Миллером замерли. Через несколько минут она заговорила на повышенных тонах, отец ей ответил, они оба спорили все громче и громче, пока не перешли на настоящий крик. Под внимательным взглядом Миллера мое лицо опалило жаром. Желудок сжался в тугой узел, и меня затошнило от только что съеденного.
– Поверить в это не могу, – кричала мама снизу. – Еще один, Винс? Сколько еще?
– Господи Иисусе, уже больше десяти вечера. Отвали от меня, Линн!
Их слова стали приглушеннее – мама, вероятно, бегала за папой по дому, размахивая перед ним какими-то бумагами, как она уже делала до этого. Меня насквозь прожигал стыд. Я подтянула колени и закрыла уши, желая, чтобы родители провалились сквозь землю. Меня окутал хвойный аромат сосновых иголок с привкусом сальсы. Я приоткрыла один глаз. Миллер подвинулся и сел рядом со мной. Он не обнял меня, но сел так близко, что мы соприкасались. Плечом к плечу. Установил контакт. Дал мне знать, что он со мной.
Я прислонилась к нему, и мы прислушивались, пока ссора родителей не затихла. Наверху снова послышались мамины шаги. Дверь захлопнулась. Внизу тоже хлопнула дверь кабинета, и воцарилась тишина.
– Они часто ссорятся? – тихо спросил Миллер.
Я кивнула, уткнувшись носом в его потертую куртку.
– Раньше они любили друг друга, а теперь ненавидят. Мне порой кажется, будто я попала в симуляцию идеальной семьи, но программа дала сбой.
– Почему бы им просто не развестись?
– Думаю, тут замешаны деньги. Они мне ничего не говорят, но я знаю, что они не могут расстаться, пока все не уладится. – У меня защипало глаза. – Но я все еще надеюсь, что вместе с денежным вопросом наладятся и их отношения.
Миллер ничего не сказал, лишь сильнее прижался ко мне плечом.
– Мы друзья, Вайолет, – наконец произнес он, глядя прямо перед собой.
– Что?
– Ты спрашивала… И да. Мы друзья.
Я уставилась на него, а он сверху смотрел на меня, и счастье изгоняло из моего сердца холод, порожденный ненавистью родителей друг к другу.
Я нашла в себе силы улыбнуться.
– Готов есть торт?
Я нарезала клубничный торт в ванильной глазури, и мы с Миллером поели и еще немного пообщались. У него чуть кола не пошла из носа от смеха, когда я рассказывала случай с одним скейтером, Фрэнки Даудом. Как он пытался спрыгнуть на своем скейте с обеденного стола в кафетерии, но упал и опрокинул подносы с едой людям на колени.
– Из-за этого началась драка едой, – продолжала я. – Боже, директор был в бешенстве и пытался сразу задержать весь седьмой класс. – Миллер засмеялся еще громче. Мне нравился его хрипловатый смех. В этот момент все его лицо озарялось светом. На несколько мгновений его напряжение и тревога исчезли, и я почувствовала, что сделала нечто большее, чем просто накормила его.
Мы наелись до отвала, и Миллер тяжело вздохнул.
– Черт, как хорошо… – Но в этот момент ему в голову явно пришла какая-то мысль, и проклятое беспокойство снова к нему вернулось. – Мне пора.
– Тебе не нужно…
– Я должен. – Он поднялся и закинул рюкзак на плечо. – Спасибо за еду. И за торт.
– Спасибо, что съел его со мной, теперь я не чувствую себя такой жалкой.
– Ты не жалкая! – воскликнул Миллер и засунул руки в карманы. – Как думаешь, я могу взять еще один кусочек с собой?
– Возьми хоть весь. Я его не хочу.
– Нет, – тихо ответил он. – Я не заберу твой именинный торт. Только один кусочек. Для мамы.
– Ох. Конечно. – Я завернула кусок торта в салфетку и протянула ему. – Миллер?..
– Не надо, – прервал он меня, убирая торт в рюкзак.
– Откуда ты знаешь, что я хотела сказать?
– Я знаю, о чем ты хочешь спросить, но не стоит. Сегодня был прекрасный вечер. Я не хочу все испортить.
– Если ты скажешь мне, где живешь, это все испортит?
– Да, так и будет. Поверь мне. Это испортит нас.
– Нас?
– Нашу дружбу, – быстро поправился он. – Возможно, ты не захочешь со мной дружить.