— И они у тебя есть.
Он пристально посмотрел на нее.
— Спасибо, что напомнила, — грустно сказал Роберт, и Лили показалось, будто она опять стала девочкой-подростком и участвует в школьных соревнованиях по легкой атлетике.
Она была прирожденной спортсменкой и особые успехи демонстрировала в беге на средние дистанции. Для этого вида спорта требовались хорошие легкие, сильные ноги и готовность тренироваться и в дождь, и под жарким солнцем. Лили обладала всеми этими качествами и очень скоро стала лучшей бегуньей в команде. Большинство соревнований она выигрывала или входила в тройку призеров, вызывая восторг одноклассников и родителей (особенно отца, поскольку мама мечтала, чтобы дочка преуспела в более изысканном занятии — например, в балете). Кроме того, она великолепно училась и потому начала выделяться среди одноклассников. Лили не хватало популярности, чтобы быть избранной в свиту королевы и короля вечера выпускников или в ученический совет, но тем не менее она привыкла, что в ней видят победителя. И ее внутреннее состояние, плохо это или хорошо, теперь было неразрывно связано с ее успехами.
А вот ее брат Мэтью был вполне доволен своей репутацией посредственности. Удовлетворительные оценки были его постоянными спутниками, и дистанцию восемьсот метров он пробегал, не демонстрируя особых умений или скорости. Очень часто, когда он завершал последний круг, Лили зажмуривалась и старалась передать брату всю свою энергию. Ей хотелось, чтобы он почувствовал хотя бы раз, что значит быть лучшим. Но Мэтью никогда не выигрывал в беге, и, похоже, это его устраивало, чего Лили тогда не могла понять.
Повзрослев, она осознала, что мир разделен на два лагеря: такие, как она, — трудоголики, настроенные на успех, и те, кто хочет лишь развлекаться, общаться с друзьями и работать в ночном клубе с живой музыкой. У Мэтью, например, была даже членская карточка такого клуба. Потребовалось много философских споров, прежде чем Лили согласилась, что нет ничего плохого в том, как ее брат хочет жить. Но для нее это было неприемлемо. Она не собиралась бесцельно провести время, отпущенное ей на этой земле, и хотела сама по себе что-то значить. И хотя раньше Лили смеялась над светскими львицами, с которыми подружилась за время короткого пребывания в списке знаменитостей первой величины, теперь она тоже стала одержима положением в обществе. В конце концов попасть в высший свет — значит, быть лучшей.
— Итак, я неудачник, — произнес Роберт. Голос выдал его горечь и уязвленное самолюбие.
— Ты знаешь, что я не это имела в виду, — мягко возразила Лили.
Но по тону Роберта было понятно, что, несмотря на сказанное, он не уступил ей. Он, как и Лили, по-прежнему хотел значить что-то сам по себе. Она понимала, что вряд ли сможет уважать Роберта, если у него ничего не выйдет. Но при этом не хотела оказаться женой одного из банкиров, одержимых манией величия, которых иногда встречала на Парк-авеню. Они шли, крича в навороченный мобильник что-то о новой камышовой крыше в доме на острове Мастик или о царапине на кузове «астон-мартина». С такими мужчинами она тоже не смогла бы найти общий язык. И все же для Лили было важно, чтобы Роберт стремился к успеху, верил в упорство, усердие и самореализацию.
— Как ты можешь быть неудачником? Ты ведь еще так молод!
— Мне тридцать пять. К этому возрасту дед уже открыл шесть магазинов на Среднем Западе, а отец удвоил доходы компании. — Роберт вздохнул, зрачки от волнения расширились. — Сейчас мне пора начинать делать себе имя. Хочу дать тебе и Уиллу все, что можно взять от жизни, — то, что мой отец дал нам. Вот почему нельзя ошибиться при выборе работы. А единственный способ добиться этого — встречаться с правильными людьми!
«Разве можно с этим спорить?»
Роберт закрутил крышку на банке с джемом.
— Ты можешь попросить кого-нибудь посидеть с ребенком? Хочешь, я позвоню друзьям? Вдруг кто-то из них согласится?
— Нет, дорогой, все в порядке. Вечеринка того не стоит. Будут и другие. — Лили приложила малыша к другой груди, которая уже налилась и из нее сочилось молоко. Она смотрела, как маленькие розовые губы Уилла сомкнулись вокруг соска, и уже в который раз думала, может ли она любить своего малыша сильнее, чем сейчас. Поскольку Роберта почти никогда не было дома, сын стал ее единственной настоящей радостью, постоянным спутником и неиссякаемым источником радости.
— Я спрошу у мамы, какие еще мероприятия ожидаются в ближайшем будущем. Ты уже давно заслужила свободный вечер. Я переживаю за тебя, ведь ты столько времени проводишь в четырех стенах! — Роберт засунул в рот остатки сандвича.