А там был яркий свет. Каменный зал с колоннадой. Маленький домик, оказывается, содержал в себе портал. Портал к морю. Свежий морской воздух сразу заполнил ноздри. Портал в крупный город. Множество чинных дам в длинных платьях и их кавалеров неспешно перемещались по залу. И тут они такие, с Риоганом. Она – маленькая, в пропитанном потом джинсовом костюмчике, с косичкой, заправленной под воротник, чтобы не мешалась, с рюкзаком. И он – в полотняном костюме пижамного вида с пятнами крови и грязи и с палкой-костылем.
Но к Риогану тут же бросилось несколько служащих портала. Его узнали и, судя по жестам, срочно принялись организовывать помощь, подобострастно изгибая спины и стараясь не смотреть ему в лицо. Наташа рванулась обратно в портал. Внезапно перед ней скрестили копья двое стражников, которых она раньше не заметила. Девушка отшатнулась, шагнула назад, обернулась и оглядела внимательнее большой зал с темным каменным полом и колоннадой из того же камня по периметру. Дама с кавалером подошли к порталу между соседними колоннами, мужчина что-то протянул стражнику. Пропуск. Вход в портал оказался платным. Парень в странной хламиде за столом в центре зала забирал деньги и выдавал пропуска. Возможно, вход был дорогим, возможно, – дешевым. У Наташи не было ни копейки местных денег. Она растерянно посмотрела на Риогана. Тот, не обращая внимания на суету вокруг него, наблюдал за ней. Ему было достаточно показать перстень, чтобы ее пропустили обратно в пустыню. Но он, дождавшись пока их взгляды встретились, демонстративно отвел глаза и повернулся к ней спиной. Его слуги уже подтаскивали к нему носилки, подобострастно кивали и всячески уговаривали его довериться им и улечься на носилки. Надо же, как быстро нашли носилки. Минуты ведь не прошло.
Риоган улегся, его накрыли покрывалом и быстро унесли. Он оставил ее одну в незнакомом городе, без копейки местных денег, усталую, голодную, не знающую местного языка. И да, ночью.
Наташа в ужасе дошла до выхода, подумав было, что пойдет к морю, переночует на берегу. Но выйдя из портального зала, поняла, что это нереально. Ее окружили каменные трехэтажные дома. Широкая улица, мощенная камнем, освещалась электрическими фонарями, но куда идти по ней девушка не знала. Просто шла вперед, не останавливаясь. Справа возник городской парк, и непривередливая Наташа обрадовалась хотя бы этому. Она могла переночевать где-нибудь под кустом, улегшись на слайдер, который захватила с собой просто чудом. В той спешке, которую под конец создал Риоган…
Ночь была теплой. Осталось только найти подходящий куст. Пить хотелось неимоверно. Наташа даже несколько минут размышляла, не напиться ли воды из фонтана, который сводил с ума шелестом струй в центре парка. Но воспоминания об активности субтропических паразитов не дали ей этого сделать. Фонтан в центре города уровня начала двадцатого века наверняка был рассадником инфекции. И представив себе, что в ней начнут ползать паразитические черви, а она, застрявшая в неизвестном городе, ничем себе помочь не сможет, Наташа решила подождать до утра. Просто ушла подальше от фонтана, чтобы не слышать плеск воды. В глубине парка ей как раз подвернулась подходящая широкая скамейка с чугунным основанием и подлокотниками, с высокой спинкой, спрятанная в густых кустах лавровишни. Путница, убедившись, что в парке никого нет, проюркнула за скамейку в кусты, расстелила слайдер, протерла его дезинфицирующим раствором, после Риогана-то, подложила себе под голову рюкзак и облегченно вытянулась на неудобной, но вполне терпимой постели. Однако от жажды язык так высох, что хотелось вывалить его наружу, как собака. Пить! Сон никак не шел.
А потом вдруг одновременно послышались громкие голоса, зажглись электрические фонари, ярко осветив деревья, кусты и дорожки. В парк ввалилась компания пьяных местных жителей. Наташа быстро засунула иномирный рюкзак под скамейку и плотно прижалась к спинке скамьи, стараясь слиться с ней в единое целое. В свете фонарей сверкала золотая вышивка на одежде мужчин. Одежда трех девушек, шедших рядом, была безо всякой позолоты, сверкали только белые ноги в разрезах длинных платьев и грудь в низких декольте. В центре компании выделялся подросток лет пятнадцати, решительно шагавший к центру ротонды, заблестевшей белоснежным мрамором в электрическом свете фонарей. Час назад, мучаясь от жажды и стремясь уйти подальше от центра парка с его фонтаном, Наташа не стала разглядывать местное архитектурное сооружение. Но теперь ей было видно, что вместо колонн круглую крышу поддерживали статуи обнаженных, допустим, нимф. Последним штрихом, разъясняющим назначение ротонды, оказалась статуя полуобнаженной богини с зеркалом в руке внутри каменной беседки, и широкое ложе в ногах статуи, на которое и устроилась полулежа одна из девиц, выбранная подростком из трех пришедших с ними. Та без труда выбралась из разрезанного повсюду платья под жадными взглядами пьяных мужчин. Перепуганная зрительница в кустах не понимала ни слова из громких выкриков спутников паренька. Но по хохоту и интонациям сообразила, что стала свидетельницей местной инициации недоросля в мужчину. И когда парень прилег на кушетку рядом со жрицей любви, зажмурилась и заткнула уши. Пронзительные и грубые голоса все равно проникали в уши сквозь трясущиеся пальцы. Даже когда чуть шевельнулась скамья, за которой она пряталась, Наташа сильнее испугаться не могла. Так ей казалось. Но все самое страшное только начиналось. Та жрица богини, с которой инициировался в мужчину недоросль, а потом развлекался кое-кто из его друзей, как-то улизнула с пьяной оргии, накинула на себя одежду и скрылась в парке. Осторожно, оберегая пострадавшие части тела, зажимая себе рот, чтобы не стонать, пристроилась на скамье, за которой пряталась Наташа. Сидела тихо-тихо. Но потом ее все же заметила какой-то нетрезвый скот из ближайшего окружения парня. Судя по интонации, девица возражала. Но тот дорвал на ней платье, поставил на колени перед скамьей. Она так вырывалась, что чугунные перила вибрировали. Тогда мужик перекинул подол платья своей жертвы через голову и протянул его край через чугунные украшения на спинке скамьи так, что руки несчастной оказались плотно зафиксированными рукавами и манжетами ее собственного платья. Судя по звукам, рот он ей зажал и пристроился сзади.