То, что она продешевила, попросив стандартную плату местных лекарей, девушка поняла сразу после того, как размочила и сняла первую повязку на руке подопечного. Видимо, неблагодарный Риоган до последнего надеялся обойтись без своей спасительницы. И в результате помощи местных медицинских светил, ничего не слышавших об антибиотиках, рана загноилась. Когда же Наташа сняла бинты на животе, то поняла, что горячки Риогану не миновать. Тот тоже что-то понял по ее выражению лица.
– Все плохо? – спросил нечто вроде этого.
– Да – коротко ответила Наташа и прикоснулась ладонью к его лбу, пытаясь понять, поднимается ли температура уже, или это развлечение только еще на подходе. Ничего она не поняла, а Риоган вздрогнул, сверкнул глазами, но промолчал. Перевязав страдальца, девушка подошла к резному деревянному комоду в изголовье. И точно, там лежал узнаваемый ртутный градусник. Узнаваемый прибор с совершенно чужой шкалой.
– Нормально сколько?
– Двадцать восемь, – правильно понял ее подопечный, ткнув пальцем в шкалу градусника.
– Куда ставить?
Он сам поставил термометр под мышку. Наташа выпила еще воды и стала терпеливо ждать результатов.
– Что делать? – спросила девушка, когда ртутный столбик уткнулся в отметку тридцать один.
– Останься, – хрипло сказал Риоган, уже усвоивший, что его длинные речи целительница пропускает мимо ушей.
– Золотые, – ответила Наташа ледяным тоном. – И вода, еда, платье.
– Все, что хочешь, – криво усмехнулся ее подопечный, кажется, ничего кроме слова «золотые» не понявший. Но ничего, она объяснит еще раз, не поленится.
И Наташа осталась в особняке на время болезни своего подопечного.
Глава четвертая
Книжный магазин на центральной улице города заставлял поверить, что счастье есть даже в этом ужасном мире. Полюбовавшись обложками на книжных новинках, выложенных на прилавок в рекламных целях, Наташа подняла глаза на продавца – немолодого тонкокостного мужчину в очках, с сединой на висках и в бородке. Тот с умилением во взоре разглядывал девицу в платье служанки, тянущуюся к свету знаний путем напряженного чтения названий на обложках бульварных книжонок.
– Ты для себя ищешь, милая? – с прямо-таки волшебной проницательностью уточнил продавец.
– Да. Что посоветуете?
– Что же посоветовать… Вот, смотри. Букварь какой красивый. Азбука в картинках.
Предложенные книги действительно выглядели красиво, картинок больше чем букв. Но, в отличие от бульварных романов, цены на них кусались не намного слабее пустынных гарпий. Деньги, которые Наташа сумела выцарапать у скупого Риогана за лечение, являлись единственной возможностью для нее выжить в чужом мире, потому что значительную сумму, необходимую для пропуска в портал, собрать оказалось нелегко. Какое-то время Наташа должна будет продержаться в городе. Женщина. Чужестранка.
Ей совсем не хотелось тратить огромные, по ее меркам, деньги на те книги, которые она усвоит за полвечера.
– Я чужестранка, – тихо сказала покупательница, глядя на продавца, как юная дева в когтях дракона на рыцаря спасителя. – Денег мало. Старые книги у вас есть?
И тот дрогнул.
– Есть, милая, – пробормотал он и суетливо постучал пальцами по прилавку. Повернулся туда-сюда, вроде бы бесцельно. – Есть, как не быть.
В свою комнатку в особняке Риогана Наташа вернулась обладательницей потрепанной до стадии распадания на отдельные страницы детской грамматики и почти новой детской книги под названием: «Легенды северных и южных вельдов». Книгу отдал в букинистический магазин кто-то из вельдского посольства. И кому ее сплавить, продавец не знал, потому что подрастающее поколение, судя по мудрому, но скорбному взору букиниста, не интересовалось даже легендами родной Хэллии, что уж там говорить о далеких вельдах из-за моря.
Картинки в книге тоже имелись в большом количестве, да еще и с подписями. Наташа, присев на краешек узкой кровати, застеленной грубым серым покрывалом, упоённо листала добытый источник информации, вдыхая запах старинной бумаги. Как вдруг замерла.
На картинке фронтисписе перед изложением одной из легенд был тщательно вырисован розово-желтый стабилизатор, один в один с теми, что Наташа видела во время собственной перевязки, в кювете, на столике медсестры. Название легенды переводилось: «Солнечная королева и камень жизнедержец».