Риоган старался на смотреть на нее, облепленную мокрой рубашкой, чтобы сосредоточиться на смысле произнесенных слов.
– У него имеется множество приборов из моего родного мира. С их помощью он прослушивает все, что вы говорите. А также делает фотографии происходящего в доме без вашего ведома. Знаете, у нас придумали такие миниатюрные видеокамеры, вы их не видите, а они делают свое гнусное дело. Снимают все происходящее, как кино, и передают запись. По радио каналу, мне кажется. Вряд ли без вашего ведома удалось провести кабель… Я не хотела рисковать, рассказывая вам важные вещи в вашем доме. Не хочу, чтобы он догадался, что я вас предупредила. Даю вам шанс его обыграть, что бы вы ни поделили.
– А если безопасность моей страны? – криво усмехнулся Риоган. – Что он вам предложил?
– Не отказываться от роли вашей любовницы, подобраться поближе и отмстить вам, выдав ему ваши секреты.
– И что взамен? – он спрашивал резко и холодно. И только теперь, когда Риоган помрачнел, Наташа оценила, как счастлив он был несколько минут назад.
– Взамен господин Кент никому не покажет те фотографии, которые он сделал, когда вы меня… когда вы приставали, – она невольно начала краснеть и обхватила себя руками, прикрываясь от его мрачного взгляда. – Он мне дал посмотреть на них. Действительно, откровенные фотографии. Если Кент их обнародует, только в бордель идти и останется.
Риоган опустил голову и молчал.
– И потому после этого нашего свидания, я уйду от вас, уйду вообще из города. Я в такие игры не играю.
Он поднял голову, с горечью смотрел ей в глаза и молчал довольно долго. Ветер холодил тело под мокрой рубашкой.
– Как он хоть выглядит, этот Илиодир Кент? – глухо спросил потом.
– Высокий, выше вас на полголовы. Крупный, но не толстый. Легко двигается, наверное, хороший боец. Подбородок квадратный, вперед выставляет, глаза маленькие, шея короткая. На быка похож. Волосы он может и перекрасить, вчера были черные с проседью. Глаза серые, но их цвет тоже можно поменять…
– Понятно… Куда вы пойдете, Натали?
Он так смотрел ей в глаза и проницательно и нежно, что она чуть было не поделилась с ним своими планами. Но, по счастью, вспомнила в последний момент, что перед ней – тот самый человек, который насильно затащил ее в свой город, и бросил ночью одну. Воспоминание о той ночи мгновенно остудило ее душевный порыв.
– Куда-нибудь отсюда, – девушка неопределенно махнула рукой вдаль.
Не будет она рассказывать, что собралась идти пешком до Гарданской пустыни. И пусть она потратит хоть год на дорогу, но это будет путь вперед. А, когда она попадет во Внепланетное Приграничье, там уж она выяснит, почему ей говорили, что она может спокойно вернуться в Россию, если путь в портал ведет под подмосковную электричку? Мало ли, вдруг у них расписание есть? Не стоит заранее опускать руки.
Она не сдастся, не поплывет по течению, если река течет не туда.
– Давайте все же поедим, Натали, прежде чем мы расстанемся. Не смею вас больше удерживать, хотя, если бы вы мне доверились, я сумел бы вам помочь.
Ага, как же! Реальная помощь, которую ей мог бы оказать этот вельможа, так это открыть портал в Гардан. А он даже денег лишних старается не дать, чтобы она не накопила на пропуск. Помощник, видите ли, нашелся!
– Давайте, поедим, – вежливо сказала она вслух.
Ели они оба без всякого аппетита, старания прекрасного повара ди Каллайнов остались неоцененными.
– Как вы объясните свой уход моим домочадцам?
– Никак. Молча уйду. Ваши слуги сами сочинят, почему мы поссорились.
Он не ответил.
***
И тем же вечером Наташа радостно вдохнула ветер свободы. Переодетая в мужской костюм простолюдина, с волосами, заплетенными в косичку и спрятанными за воротник мешковатой куртки; с ремешком, стянувшим волосы на голове, она устроилась на одной из площадей с аккордеоном в руках. И над столицей полились незнакомые городу звуки марша: «Прощание Славянки».
На этот раз девушка не экспериментировала, как в особняке ди Каллайнов. Сейчас нужен был эффект. Ее огромная собака Дара, оказавшаяся на редкость музыкальным животным, после незначительного мысленного внушения отстукивала ритм по ободку фонтана когтями, усевшись на задние лапы. А в особо значительных местах еще и пасть разевала. Причем, по собственной инициативе, такого ей хозяйка не приказывала.