Принц пододвинул к ней поближе вазу с фруктами, затем продолжил.
– Когда мы с братом были также молоды, как вы с Риоганом сейчас, наш мир настигла очередная волна, как вы сейчас говорите, флуктуаций. Именно тогда город Гардан превратился из нормального приграничного города в тот ужас, который вы видели. Пустыня наступала, оазисы гибли один за другим. Мы с Ансельмом оказались в Гардане во время последнего сильного землетрясения. Каменное здание, в котором мы были, внезапно начало складываться, как карточный домик, – принц ни на кого не смотрел, рассказывал глухим голосом, вспоминая страшные для него события. – Каменная балка падала прямо на меня. Я уже попрощался с жизнью. И тогда Ансельм броском выпихнул меня наружу, а сам оказался под ударом. Балка упала не до конца. Если бы она упала совсем, моего брата размозжило бы насмерть. Но в последний момент от противоположной стены отвалился кусок, и упавшая балка оперлась на него, только частично придавив Ансельма. И в тот же миг, я свидетель, землетрясение кончилось. И с тех пор не повторялось ни разу. Ансельм сумел достигнуть того, что жертвоприношение стало добром, а не злом.
– И что с ним теперь? – с ужасом спросила Наташа.
Ди Каллайн-старший залпом допил вино из бокала.
– Он остался калекой на всю жизнь. Нижняя часть тела парализована. А почему, вы думаете, Натали, королевством правит Таредд при живом короле? Не задумывались? Потому что его величество не может полностью осуществлять функции правителя страны. Но он остался жив. Мера жертвенности в таких случаях всегда точно дозирована.
Наташа тоже в несколько глотков допила свой бокал, уже не чувствуя вкуса. В каждой семье, скажете, свои скелеты в шкафах? Да-а-а…
– Вы можете верить, или нет, в то, что мы – Жертвенные за свой народ, но знать об этом вы должны.
Какое-то время все сидели молча.
– Ну что же, отец, – впервые заговорил Риоган. – Мы с женой можем идти? В любом случае, считает это жертвой Натали, или нет, верю ли я в это, или нет, но кровь свою она уже пролила и жизнью рискнула. Если бы она сказала Кенту, где в ее теле находится стабилизатор, то потеряла бы крови куда меньше, а Вельдия смогла бы собрать скоростной броненосец, которого им вчера так не хватило.
– Но все кончилось благополучно, не так ли? – ни на кого не глядя, уточнил принц. – Потому, возможно, это еще не конец, – добавил он еле слышно. – И мы при случае продолжим разговор. Теперь идите.
Наташа присела в реверансе, на прощание, разглядывая из-под опущенных ресниц ди Каллайна-старшего. Тот выглядел неважно. Глубокие морщины прорезали высокий, как у Риогана лоб, носогубные складки говорили о нелегко прожитых годах, седина отчетливо серебрила виски, усталость пронизывала весь облик принца.
***
– Отец напугал тебя? – хмуро спросил Риоган, когда они оказались в его спальне, освещенной только ночником, неяркий свет которого выхватывал из тьмы очертания огромной кровати.
– Я понимаю, что когда мир кругом разрушается, люди от отчаяния хватаются за любые соломинки, – вежливо ответила Наташа, растеряно оглядывая темную спальню. – Так что не очень он меня и напугал.
– Да, мог бы и сильнее, – сказал Риоган, начиная расстегивать пуговицы на верхней тунике. – В вопросе жертвоприношения самое важное – то, кому должна приноситься жертва. Знаешь, этому спору уже несколько столетий. Отец, вслед за религиозными философами, последователями Томаса Верньонского, верит, что – Богу Творцу мира. Тому, кто создал человека и его совесть. Тому, Кому важно, чтобы человек остался верным лучшему, что в нем есть. Поверь, Натали, это еще не самый страшный вариант. Вот жрецы бога войны, например, требуют от наследника временно отменить закон императора Авелиуса о запрете на человеческие жертвоприношения, чтобы выиграть именно эту войну с Вельдией. Ради высшей цели спасения страны, так сказать.
– Обязательно человеческая жертва? – спросила Наташа, не в силах поверить до конца, что она реально обсуждает настолько дикую идею в спальне своего мужа.
– Да, – жестко ответил тот. – Только человек, как существо наполовину духовное, способен связать духовный мир богов и мир материальный. Причем жрецам войны неважно, добро это или зло, в философском смысле. Жертва Аресу практически поможет в любом случае. Это проверено неоднократно. Еле удается тормозить жрецов рассуждениями, что войну мы, может быть, выиграем, но потом пустыня нас задушит. Здесь без Бога Творца мира не обойтись. А для Него подходит, и это тоже проверено, далеко не любая человеческая жертва…