Милли засмеялась, махнула рукой и исчезла. Я некоторое время потоптался на одном месте, обозревая серые и скучные окрестности, сориентировался на местности, понял, где нахожусь, и решительно двинулся на север, по направлению к главной улице города.
Скоро я уже сидел в уютном и немноголюдном кафе, не торопясь, цедил довольно приличный коньяк и задумчиво смотрел в серое, слегка запотевшее окно, на такое же невыносимо серое, невнятное и скучное небо.
— Разрешите? — раздался чуть хрипловатый и вежливый голос.
— Я, конечно, не возражаю, но, вроде бы, свободные столики в этой обители имеются, — ответил я и посмотрел на пришельца.
Мужчина среднего возраста и среднего роста. Благообразен и симпатичен. Брюнет. Джинсы, тёплая кожаная куртка, бейсболка, чуть затемнённые очки с диоптриями. Слегка небрит. Человек, как человек.
— Понимаете, у меня сейчас такое состояние души, что невмоготу быть одному. Нужен собеседник. Необходимо общение. Одиночество обладает одной гнусной особенностью.
— Какой?
— Одиночество сводит с ума.
— Да, я сам такой. Почти согласен.
— Почему почти?
— Если у вас есть характер и достаточная сила воли, то, даже находясь сто лет на необитаемом острове, вы никогда не сойдёте с ума. Ну, станете чудиком, оригиналом или маргиналом, но не более того.
— Спорная точка зрения.
— Вы читали книжку о Робинзоне Крузо?
— Конечно, как и все когда-то.
— Как вы считаете, он смог бы сойти с ума?
— Я думаю, что да. Без Пятницы и дикарей, которые таили угрозу, он бы точно в конце концов свихнулся бы.
— Я придерживаюсь другой точки зрения.
— Почему?
— Робинзону вполне хватило бы говорящего попугая, какой-нибудь макаки или козы. Ну, если бы повезло, то, конечно же, не помешала бы аборигенка. Желательно юная.
— Ничего себе! Это вам не Пятница и не дикари-людоеды! Это верх мечтаний!
— Да, вы правы, — рассмеялся я.
— Так, вы позволите присоединиться к вам?
— Конечно, конечно! — привстал я.
— Благодарю, — незнакомец опустился на стул и посмотрел на почти пустой графин, стоявший на моём столе. — Я закажу ещё коньяку? Или хотите испить чего-либо иное?
— Как-то странно вы изъясняетесь, что не свойственно нашим временам, — усмехнулся я.
— Да, бывает… — улыбнулся незнакомец. — Это у меня с рождения. Борюсь с этим недостатком, но у меня не совсем получается.
— Ради Бога! — возмущённо замахал я руками. — Всем бы так. Изъясняйтесь, как и ранее.
— Так что будем пить?
— Я, честно говоря, предпочёл бы водку. Как-то не идёт коньяк в этот холодный, промозглый, скучный и серый день.
— Я с вами совершенно согласен. Сейчас закажу.
— Как у вас с финансами?
— Не беспокойтесь, всё пока нормально. Когда они истощатся, то я вам об этом моём скорбном состоянии сообщу незамедлительно.
— Хорошо, — улыбнулся я. — Можете смело рассчитывать, в случае чего, на мою поддержку.
— Ну, и славно, — в ответ улыбнулся незнакомец и обратил свой взор в сторону барной стойки. — Эй! Человек! Любезный!
— О, боже! Что за обращение!? — рассмеялся я. — Ну, мы же не в трактире девятнадцатого века!
— Во все века трактиры едины, — печально произнёс незнакомец. — Всё повторяется из года в год, из столетия в столетия.
— Давайте познакомимся, — предложил я. — Как вас зовут?
— Как меня зовут? — смутился мой собеседник.
— И, всё-таки? — насторожился я.
— Видите ли, мой батюшка был довольно оригинальным и странным человеком…
— Конкретнее.
— Короче, назвал он меня Проклом.
— Прокл, Прокл… Ничего с латинского не идёт на ум. Хотя чувствую, что блуждаю совсем близко.
— Что?
— Да я так, про себя. Не обращайте внимания.
— Я, честно говоря, несколько стыжусь своего имени. Прокл… Надо же было так меня назвать?! Я хочу заменить это имя на какое-то другое.
— Ни в коем случае! — подскочил я. — Если определённое имя дано вам родителями с рождения, то менять его нельзя!