– Готова, почти. А что будет ночью?
– Ничего нового. Луна-звёзды. Выйдем в море. Согласно разбойничьей традиции, выкину красавицу за борт, и ты будешь наживкой для крабов.
– Ух, ты! Мы будем ловить крабов? Дим, а если я крабам, ну… не симпатична? Днём ни один на меня не позарился. Наверное, я громко кричала, – рассуждала рыбачка, – надо было молча барахтаться и ждать.
– Тогда сестрицу мою бросим. Вдруг она им понравится больше.
Они стояли у переборки и смотрели друг другу в глаза. Её руку, с коварно поблёскивающим браслетом, Дима по-прежнему удерживал наверху. Любопытный официант загляделся на флиртующую парочку и споткнулся о ножку кресла. Недолго думая, он вывалил содержимое подноса на кашляющего Андриса, частично досталось и соседям. Велинда взвизгнула, Валдис некультурно выразился. Аделаида Филипповна отреагировала на звон посуды и кинулась на помощь официанту, но ей помешала сломанная конечность юриста. Этот хромой собирался покинуть ресторан, оттого загодя выставил загипсованную ногу в проход. Бедная Деля эффектно прилегла на пискнувшего официанта. Отдыхающие бодро заахали и постарались одновременно выскочить из-за столов, чтобы принять участие в бедламе. Тарахтела посуда, ругались застрявшие тёщи, начинался привычный для души хаос.
Чуть дальше ужинали аккуратные немцы. Конечно, их взволновал неожиданный погром у соседей. Они поинтересовались у ближайших сотрапезников, что же всё-таки произошло, но никто не мог дать исчерпывающего ответа. В конце концов, немцы решили, что русские вновь принялись кого-нибудь освобождать, так сказать, соскучились по любимому делу и сдержанно порадовались, что у воинственных соседей нет с собой габаритного оружия. К тому времени бой на русской половине благополучно завершился победой обслуживающего персонала.
– Парочка у стены очень неплохо смотрится, – отметила Элла Юрьевна, энергично орудуя салфеткой. – Хорошие получились пятна. Главное, яркие! Может, их минералкой полить и солью присыпать?
– Мы все неплохо смотримся, – удручённо ответила Аделаида Филипповна, разглядывая перепачканные шорты. – Вот подумала, что сейчас мы являем собой прекрасную наживку для крабов. Рукав моей блузки пропитан качественным соусом. Крабы любят соус?
–Я помню, что любят раки. Раки и крабы – одна семья?
–Дальние родственники.
–Раки любят что-нибудь старое, пардон, тухлое. Деля, не стирай эту блузку неделю, и они примут за счастье встречу с тобой.
Велинда смотрела на разорённый стол и возмущалась:
– Дикое общество! Неуклюжие официанты! – Она с неприязнью проводила взглядом жизнерадостных тёщ, спешно покидающих ресторан. – Мое платье снова залито вином.
– При чём здесь официанты? – сипло отреагировал Андрис. – Анька-ведьма порчу насылает. Кстати, почему она такая чистенькая? Несправедливо.
Дима заметил летящий в их сторону бутерброд, щедро вымазанный кетчупом. Он вовремя удалил Аню из опасного сектора, а бутербродик прилепился к переборке, именно туда, где только что находилась голова «ведьмы».
– Переодевайся. Я даю тебе пятнадцать минут, жду возле каюты, – скомандовал Дима.
– Спешим? – удивилась Аня.
– Еще как спешим. Сейчас эта драчливая полуголодная толпа пожелает отправиться с нами в ночную поездку. Карлеонисы своего не упустят, да и твои подружки-тёщи ещё те энтузиастки.
– Давай только без братьев. Я мигом! – и она скрылась в каюте.
Дима громко постучал в дверь Славы. На звук выглянул её небритый муж.
– Нонсенс! – патетично выкрикнул он. – Я не узнаю жену! Семья – это святое. Ярослава ведёт себя неправильно, её поступки, – литератор вдохновенно закатил глаза и почесал пятерней затылок, радуясь явлению благодарного слушателя.
– Ты мне не нужен, – оборвал Дима пламенную речь. – Славка где?
– Здесь я! Уже бегу, – она двинула растерянного супруга под ребро.
– Поторапливайся! А ты, – обратился он к застывшему родственнику, – продолжай пить, ночь длинная.
Ярослава выбежала через пару минут, не обращая внимания на возмущение Тимофея. Разобиженный супруг остался охранять каюту. Время от времени он прикладывался к фляге с коньяком и сочинял письмо жене. Творение начиналось пышной фразой: «Моя драгоценная, я не могу жить без тебя! Нельзя бросать того, кого ты приручила! Ты – моя опора, я – твой груз! Мы – две половинки одного фрукта!» – написав четыре строчки, супруг заплакал и надолго приложился к фляге. Этот злополучный глоток помешал рождению на свет любовного послания, имеющего мировую культурную ценность. Тимофей свалился на пол и крепко уснул.