— Чего стоишь на проходе? — выпучил на нее глаза Сережа. — Здесь люди работают.
— Я, вообще-то, тоже теперь здесь работаю.
— Так иди на свое место. Я же тебе тарелки на пианино не ставлю.
— Это рояль.
Сережа фыркнул в ответ, будто это Лиза перепутала два абсолютно непохожих инструмента, и побежал на кухню. Ему навстречу вышла Оля с доверху заставленным посудой подносом. Пришлось признать, что Сережа прав. Выдохнув, Лиза пошла к роялю. На этот раз зал ресторана был заполнен больше, чем на половину. Когда Лиза села и подняла крышку рояля, многие повернули головы в ее сторону. Ей приходилось играть и для гораздо большей аудитории, но зрители при этом обычно не жевали.
Вспомнив оплошность на последнем занятии с Натальей Петровной, Лиза отрегулировала высоту банкетки. Подняла руки к клавиатуре. Нет, все еще неидеально. Подкрутила немного. Все еще нет. Во время третьей попытки в зале послышались смешки. Будь она на сцене, вряд ли кто-то позволил бы себе ее осмеивать. Ничего, она потерпит, ради Полины. Возможно, здесь она встретит ту самую девушку, которую описывала экстрасенша. Или тех самых мужчин… Лиза покосилась в зал. Она уже перебрала в голове всех девчонок с курса и даже с других потоков, но в колледже никого подходящего под описание не нашла. С мужчинами вообще без вариантов. Может, Платон и прав, что не верит в эту версию, но Лиза видела фото с последнего концерта… Даже странно, если на такую красивую девушку, как Полина, не обращали внимания.
Лиза нацелила пальцы на клавиши. Смешки в зале затихли, и в этот момент раздался скрежет, будто кто-то царапал ложкой о тарелку. Не будто и не кто-то. В паре метров от рояля грузный мужчина, насупившись, выскабливал остатки еды с тарелки. Лиза замерла, надеясь, что кто-нибудь шикнет в его сторону. Не дождавшись, пока она заиграет, остальные тоже вернулись к тарелкам. Постепенно скрежет и звяканье со всех концов зала слилось в единый поток белого шума. Под него хоть и непривычно, но можно было попробовать сосредоточиться.
— Как ты это делала? — подняв глаза к потолку, прошептала Лиза.
И тут же мысленно себя отругала. Конечно, она обращалась к Полине, к кому же еще. Но почему вверх? Будто подруга там и может слышать ее слова. Ни в коем случае. Полина жива. И Лиза сделает все, чтобы помочь ее найти. Нужно играть перед жующими и болтающими людьми? Она и на это согласна. Лиза наконец-то дотронулась до клавиш. Сначала совсем легко, потом настойчивее. Повторяющаяся мелодия фуги Баха, легкая и умиротворяющая, вытеснила все посторонние звуки из ее головы. Пока в нее не проник крик: «А можно что-нибудь повеселее?»
Как истинный профессионал, она доиграла произведение до конца, в панике перебирая в голове весь свой репертуар. Накануне она уже занималась этим в более спокойной обстановке. Тогда Бах показался ей лучшим вариантом. Правда, она выбирала Баха почти всегда. Когда сидела вечером дома одна и все еще надеялась, что Полина вернется. Когда уже не надеялась. Когда боялась, что исчезнет сама…
В голову пришел многострадальный «Канон в Ре мажоре» Пахельбеля. Еще до такого, как Лиза подобралась к самой динамичной части, из зала полетели новые окрики. Во второй части недовольные голоса смолкли, план сработал. Но легче от этого не стало. Что играть дальше? На ум не приходило ничего более подходящего, чем «Влтава» Сметаны. Но она не устроила Арину Григорьевну. С другой стороны, Лиза ведь прошла с ней собеседование. Стоило сыграть треть произведения, как в глянцевой крышке рояля отразился тонкий женский силуэт. Лиза продолжала, делая вид, будто не замечает подошедшую вплотную начальницу.
— Я же просила, — наклонилась та к Лизиному уху, стоило доиграть, — что-нибудь поживее и попроще. Вы сказали, что сможете.
— Я сыграла «Канон в Ре мажоре», а перед этим…
— Слышала я, что вы играли перед этим. Гостей мне присыпляете. Зачем беретесь, если не умеете? — сквозь зубы процедила Арина Григорьевна, а Лизе до смерти захотелось эти зубы пересчитать.
— Я играю только классический репертуар. И с ним справляюсь на отлично. Еще попроще — это уже попса.
— Полина тоже играла классику, но справлялась гораздо лучше, — отступила начальница, улыбнувшись грузному. Тот наконец-то очистил тарелку. По крайней мере, скрести по ней перестал. — Будете дальше такое играть, зарплаты не увидите. И что это за костюм для утренника? Я же просила нормально одеться. Хоть бы маникюр сделали, все же на руки смотрят…