— Саске, — шепчет она ему в губы, и его имя так отяжелено подавленным желанием, что он прижимается к ее губам своими; на этот раз с такой уверенностью, что его руки зарылись в ее волосы, а язык скользнул ей в рот. Он позволяет себе попробовать каждую ее часть в первый раз.
Трезвый поцелуй — настоящий поцелуй.
Их первый настоящий поцелуй.
Более того: она целует его в ответ, язык кружится у него во рту так же настойчиво, как и у него самого. Его ладони растопыриваются по обе стороны от ее шеи, и он резко вдыхает через нос, сила его поцелуя возрастает вместе с его отчаянием.
Я люблю тебя, шепчет его разум между каждым изгибом их губ, чувствуя, как будто его сердце вот-вот разорвется. Больше чем что либо.
Останься со мной.
Будь со мной.
Пока их губы продолжают соприкасаться друг с другом, его руки медленно опускаются вниз, выдергивая одеяло из ее крепкой хватки. Ткань скапливается у нее на талии, оставляя ее верхнюю часть тела открытой для него. Он осторожно обхватывает ее обнаженные груди, наполняя каждую ладонь мягкой тяжестью ее бугорков. Она скулит ему в рот, когда он сжимает их, прижимаясь телом к его ладоням, как будто она хочет большего.
Член Саске мгновенно напрягается, контроль уже ускользает. Восхитительная боль пронзает его бедра. Теперь, когда он проснулся намного больше, чем раньше, явные воспоминания о прошлой ночи нахлынули на него, заставляя капельки преякулята скапливаться в его щели, а ноги покалывать от предвкушения. Она была такой тугой, такой теплой и влажной, вспоминает он. Она плакала за него. Она хотела его. Это был опыт, не похожий ни на один другой, который он когда-либо имел в своей жизни.
Но на этот раз он не хочет ее трахать.
Саске хочет заняться с ней любовью так, как мечтал всю свою жизнь; медлительно, чувственно, страстно — ему нужно, чтобы она чувствовала его любовь к ней, если не словами, то действиями.
Ему нужно, чтобы она знала, что то, что произошло прошлой ночью, не было результатом какого-то кратковременного завоевания.
Ему нужно, чтобы она знала, что он сделает для нее все, что угодно.
Ему нужно, чтобы она знала, что он пересек бы океаны только для того, чтобы услышать ее смех.
Сама Сакура чувствует, как горячая жидкость вытекает между ее бедер, где она болезненно болит от неумолимого обхвата и длины мужчины перед ней. Ее внутренние стенки пульсируют воспоминаниями, сжимаясь и разжимаясь, пока его язык скользит по ее рту.
Переполненная возбуждением, Сакура тайно просовывает руку под одеяло, чтобы облегчить боль, проводя маленькой ладошкой по его длине, пока он продолжает нежно сжимать и массировать ее грудь.
Саске приоткрывает глаза, бросив взгляд вниз. Когда он понимает, что она открыто ласкает его член, его глаза расширяются, прежде чем он одобрительно рычит, опуская руку, чтобы провести по ее пульсирующему желанию, и вздрагивая, когда она тихо стонет ему в рот.
Они касаются друг друга, продолжая обмениваться слюной, ускоряя темп вместе с губами. На мгновение они забывают, кто они и что они делают. Вновь и вновь; их губы встречаются. С наклоненными головами и переплетающимися языками они оказались не в комнате Саске, а в каком-то идеальном месте, где никогда не были.
Где они должны быть.
Сердца бьются синхронно, Саске дергается и извивается, а Сакура отчаянно обхватывает его член ладошкой. Его язык облизывает весь ее рот, объятый жадностью; глотая сладкий аромат ее настойчивости, когда она расцветает перед ним, оживляясь ревущим пламенем, которое давно дремало.
Есть секрет в том, как страстно ее язык перекатывается вокруг его, в том, как она падает в него, словно предаваясь преступному удовольствию; сообщение, в котором действия фразы говорят громче, чем слова, затрагивающие струны его сердца.
Само собой разумеется, что она ослабила свою бдительность перед ним, негласная стена между ними рушится по кирпичику с каждым ударом сердца.
Она отдается ему в форме уязвимости; доверяя своему рту, своим губам, своим пальцам, когда его большие пальцы скользят по ее бугристым грудям. Руководствуясь его сердцем, она позволяет ему вести себя через край, пока не падает перед ним.
Он здесь, чтобы поймать ее, когда она упадет, свободная рука летит к изгибу ее спины, когда ее губы раскрываются на его губах с заикающимся криком. А потом он сразу падает с ней, жидкость брызжет из его пульсирующего тела на одеяло между ними, когда прерывистое мычание переливается из его открытого рта в ее.
Но когда ее кульминация отступает так же быстро, как и наступает, Сакура резко прерывает поцелуй, отстраняясь с шоком на лице и слезами на глазах. Она цепляется руками за лицо, сжимая зубы, и качает головой.
— Нет… Боже, нет, Саске! Какого хрена мы делаем?! Что я делаю?!
Сердце Саске разрывается от разочарования, несмотря на то, что он очень хорошо знает, что они только что сделали — снова. Невозможность того, чего он действительно желает, чего он действительно хочет и чего они никогда не смогут получить, заставляет затянувшуюся эйфорию его оргазма рассеяться в водовороте ужаса.
Саске отводит взгляд.
Сакура зажимает переносицу, пытаясь восстановить контроль над ситуацией, цепляясь за любое рациональное объяснение.
— Я думаю, может быть, мы просто… сейчас в замешательстве. Или… или, может быть, мы просто все еще пьяны или что-то в этом роде.
В его глазах вспыхивает беспокойство, когда они смотрят на нее.
— Ты все еще пьяна?
Сакура хмурится, колеблясь. И затем она мягко признается:
— Нет… А ты?
— Нет.
Между ними зависает тишина, они смотрят друг на друга, а в их глазах мелькает понимание. Изумруд, заключенный в оникс, он, затаив дыхание, наблюдает, как на ее лице мелькает череда эмоций — замешательство, нерешительность, недоверие, скептицизм…
Пока, наконец: испуг.
Сакура поспешно вылезает из его кровати, чуть не плюхнувшись на пол, когда спотыкается, пытаясь утащить с собой одеяло, чтобы оставаться приличной.
Саске спрыгивает с кровати и встает, готовый помочь собрать ее одежду…
— Саске! — Она задыхается, прикрывая глаза ладонью, когда видит его целиком. — О Боже!
Взволнованный и немного сбитый с толку ее поведением, учитывая непристойность того, что они только что сделали, он тут же снова садится и накрывается подушкой. Ее внезапная застенчивость заставляет его чувствовать себя странно смущенным.
Затем он наблюдает, как Сакура собирает свою брошенную одежду, морщась, когда она поднимает свой разорванный лифчик, тонкое красное кружево, изорванное и непоправимое.
— Серьезно? — Она ругается, еще одна порция слез горит в ее глазах, когда она смотрит на него. Ее щеки такие же розовые, как и ее волосы. — Тот самый бюстгальтер, который Наруто купил мне?
Саске быстро отводит взгляд, его уши нагреваются при воспоминании о том, как он сорвал его с ее тела. Он пожимает плечами.
Очевидно, что пьяный Саске — нетерпеливый Саске.
Она делает глубокий вдох.
— Пожалуйста, повернись, чтобы я могла одеться.
Саске закрывает глаза.
— Повернись, Саске. — Она настаивает. — Пожалуйста.
Брюнет поворачивается всем телом, глаза все еще закрыты.
— Спасибо, — слышит он ее слова, а затем гораздо тише, — мы должны… поговорить об этом позже. Мне действительно просто… мне нужно подумать прямо сейчас. Это такой пиздец, Саске. Я действительно… я действительно его обманула.
Мы обманули, — мысленно поправляет Саске, зная, что на нем лежит такая же большая ответственность, как и на ней.
По надрыву ее голоса он понимает, что она снова плачет.
— Я должна сказать ему.
Саске напрягается, едва поймав себя на том, чтобы не обернуться в шоке.
— Нет, это…
— Плохая идея?! — Она заканчивает за него, гнев обжигает ей горло: — Да, ну, этого тоже не было! Какого черта ты хочешь, чтобы я сделала, Саске?! Соврать ему в лицо?!