— Саске, остановись! Ты не можешь садиться за руль прямо сейчас! — Ее протестующие крики были прерваны хлопком его двери, как только он устроился. Когда она потянулась к ручке, он тут же запер двери. Ее кулаки стучали в окно, по щекам катились слезы. — Саске, пожалуйста! Пожалуйста, не делай этого! Ты пьян, Саске! Открой эту дверь прямо сейчас!
Какое-то время он неподвижно сидел, держа руки на руле, бессвязно пытаясь осмыслить ситуацию и не понимая, почему Сакура так чертовски злится на него, когда он явно был в порядке.
Глядя на ее залитое слезами лицо, нарисованное от страха за окном, когда она продолжала стучать, его сердце сжалось. Он не знал, почему она была так расстроена, но как бы он ни хотел, даже в опьяненном состоянии, он не мог заставить себя просто оставить ее в таком состоянии.
Он отпер двери.
Мгновение спустя Сакура распахнула дверь и забралась к нему на колени, оседлав его бедра, а ее руки обвили его шею. Она всхлипнула, уткнувшись ему в затылок, вцепившись пальцами в его темные локоны, и прижала его голову к своему плечу.
— Не пугай меня так, блять, идиот!
Он сильно моргнул, но то, что Саске отчетливо помнит в тот момент четыре года назад, — это запах ее шампуня и тот факт, что она так интимно сидела у него на коленях. Она была такой теплой и так приятно пахла; это было похоже на объятия физического воплощения весны.
Но прежде всего он помнит, как сильно любил Сакуру: семнадцатилетнюю девочку у него на коленях, чьи руки обвивали его, как тиски, защищая от собственной глупости, даже несмотря на его детский темперамент.
Руки Саске обвились вокруг ее талии, притягивая ее еще ближе, когда он зарылся лицом в ее волосы. Они сидели обнявшись в его машине; она плакала, а он не мог видеть прямо.
А потом через двадцать минут приехал его брат.
Что было нехорошо, когда он узнал, что пытался сделать его младший брат.
Оглядываясь назад, ему трудно простить себя за то, что он позволил ей сойти с ума от беспокойства той ночью. Молодой, безрассудный, и все еще кипевший от неумолимой ревности к ней и Наруто, только что возникшим в то время отношениям — он сделал много глупых ошибок.
— Что у тебя с Сакурой? — спрашивает Наруто однажды в Студенческом союзе, пока Сакура терпеливо стоит в очереди за собственным обедом.
Саске неловко ерзает, глядя на нее через всю комнату, прежде чем потянуться за бутылкой с водой, как будто она может защитить его от неосмотрительного любопытства идиота.
— Серьезно, я не видел, чтобы вы разговаривали уже несколько недель. Я имею в виду, что знаю, что вы, ребята, очень заняты и все такое, но вы всегда находите способ уделить время друг другу. — Он хмурится и скрещивает руки. — Есть что-то, что вы, ребята, мне не говорите?
Саске сплевывает полный рот воды, которую только что пытался проглотить. В его голове вспыхивает яркий образ Сакуры, раскинувшейся перед ним в великолепном беспорядке.
Наруто моргает, прежде чем бросить ему салфетку через стол, чтобы убрать жидкость, которая только что вытекла изо рта Учихи.
— Эй! Не задыхайся, сволочь. Это был просто вопрос; если вам, ребята, нужно что-то уладить, так сделайте это уже. Я устал смотреть, как вы оба хандрите и высасываете жизнь из квартиры. — Затем его голос становится устрашающе тихим, а лазурные глаза — отстраненными и унылыми. В животе Саске зашевелился страх. — Я пытался расспросить об этом Сакуру, но она, похоже, больше не хочет открываться мне.
Он внутренне морщится.
— Ничего, — Саске уклоняется.
Совсем ничего.
***
Когда Саске лежит в постели и смотрит в потолок, он цепляется за нерешительность, которую увидел в ее глазах в тот день, когда они оба проснулись в замешательстве, дезориентированы и потеряны. Он держится за волшебство той ночи, когда он кружил ее по танцполу под ее любимую песню, пьяную, свободную и счастливую.
Она была так счастлива, вспоминает он.
Он проигрывает этот вечер снова и снова в своей голове каждую ночь, прежде чем заснуть, испытывая отвращение к себе, несмотря на упорство своего разбитого сердца.
Но больше всего он думает о следующем утре, когда они нежно прикасались друг к другу во время поцелуя — трезво, мог бы он добавить. Она приняла разумное решение поцеловать его, прикоснуться к себе и заскулить прямо в его открытый рот.
Однако его разум всегда возвращается к одной истине, и только к одной истине:
Она позволила ему поцеловать себя.
И она поцеловала его в ответ.
========== Часть 5 ==========
Сакуре хуже, чем ему.
Она больше не улыбается, на многое особо не реагирует. Свет исчез из ее глаз, и ее мысли представляют собой постоянную мешанину ненависти к себе и ментальных самоистязаний.
Она избегает зеркал и всего, что имеет отражающую поверхность, потому что не может даже смотреть на себя.
Не в силах простить себя.
Каждый раз, когда она смотрит в счастливые лазурные глаза Наруто, она ненавидит себя еще больше.
— Что случилось, малышка? — Спрашивает он, когда они однажды ночью заползают в постель. Сакура выключает прикроватную лампу, но Наруто не выключает свою, и в его глазах мерцает беспокойство, когда он переворачивается, чтобы увидеть ее лицо. — Последние несколько недель ты вела себя очень странно… Ты в порядке?
Она молча смотрит в потолок пустыми глазами.
— Это потому что… я забыл о нашей годовщине?
— Нет. — Шепчет она, сжимая бедра вместе, представляя, как Саске движется глубоко внутри нее.
Сильные пальцы впиваются в ее кожу, бедра врезаются в ее, словно пытаясь пригвоздить ее к его кровати; она не помнит, чтобы секс когда-либо был таким приятным.
Она не помнит ничего такого хорошего.
Ее сердцевина невольно пульсирует при мысли, что он находится по ту сторону стены; без рубашки, со спутанными черными волосами, сонными глазами, нежнейшими губами…
Он тоже думает обо мне?
Укол шока вырывает ее из бесстыдных мыслей, сердце замирает в животе.
Затем она поворачивается, чтобы посмотреть на Наруто; беспокойство мелькает в его глазах.
А потом, когда она смотрит на него, искренне смотрит на него — на его загорелую кожу, симметричные полоски на обеих щеках, солнечные светлые волосы и океан любви в его глазах — она пытается что-то почувствовать.
Что угодно, только не раскаяние, разлагающее ее душу.
Она пытается почувствовать настоящую любовь, которую когда-то испытывала к нему, пытается вспомнить то, что она чувствовала много лет назад, когда он впервые поцеловал ее на переднем сиденье своей машины, припаркованной на подъездной дорожке его родителей.
Она пытается вспомнить, как стучало ее сердце каждый раз, когда он держал ее за руку, как ее живот переворачивался от того, как он смотрел на нее, как его руки держали ее бедра, когда он в первый раз вошел в нее.
Спешка, бабочки, волнение.
Всего того, что должно быть, просто нет. Как бы глубоко она ни тянулась, как бы ужасно ей ни хотелось почувствовать что-то, чего там нет…
Тем не менее, она пытается.
Она пытается почувствовать что-то, что не является жалостью, пытается почувствовать то, что она должна чувствовать, лежа в постели с мужчиной, за которого собиралась однажды выйти замуж.
Она пытается чувствовать…
Так, как заставляет ее чувствовать Саске.
Но когда Сакура смотрит на искреннее беспокойство, омрачающее лицо ее парня, она обнаруживает — с ледяным сердцем — что чувствует…
Испуг.
— Ну, если тебя что-то беспокоит, так и скажи, знаешь ли. Я ненавижу, когда ты ведешь себя холодно и отстраненно — слишком сильно напоминаешь мне этого ублюдка. — Он немного хмурится, его глаза задумчивы, когда он делает паузу. — Я люблю тебя, Сакура. Ты знаешь это, верно?
Она кивает, сжимая горло.
— Ты не представляешь, — шепчет в ее сердце пьяный голос Саске, от воспоминаний о котором порхают бабочки по стенкам живота, — как давно я этого хотел.