Этот другой. Естественный.
Не бедный — сразу видно. Не рисующийся. Обычный на первый взгляд.
Странный.
Глаза меняются от темно-золотистого до молочного шоколада.
Странный. Непонятный.
— Рассмотрели? — спокойненько так спросил он.
— Да.
Она что-то совсем уж без сил осталась.
— Спасибо вам огромное, — ну, на искреннюю благодарность у нее еще запас есть. — Без вас я бы пропала!
Домой! Ванну, горячую, с пеной! Можно коньяка, если он есть в доме, от стресса — и спать, спать!!
— Пропали бы, — согласился он без пафоса и выпендрежа. — И что вы сейчас собираетесь делать?
Санька пожала плечами. Даже это незатейливое движение далось ей с трудом.
Вот как намучилась!
— Поймаю такси и поеду домой.
— Домой? — удивился он искренне.
— А куда же? — в ответ удивилась она.
— Да вы что?! — возроптал мужик. — Вам нельзя домой! Да вас там ждут наверняка!
— Да с чего меня ждать-то!! — возмутилась Сашка посягательствам на свои мечты о ванной, постели и коньяке.
Нет, сначала коньяк, если он есть, а потом спать. Вот в таком порядке!
— Не знаю я с чего! — повысил голос мужик. — Это ваши дела! Но дома вас уж точно будут ждать, раз гонялись с таким усердием!
— Вас как зовут? — уставшим тоном, которым порой разговаривала с нерадивыми подчиненными, спросила Санька. — Елисей?
— Почему Елисей? — сбился с назидания недалекой девице мужик.
— Ну, королевич Елисей, спасает принцессу, и все такое, — предположила Сашка.
— Во-первых, не королевич, а прынц, а во-вторых, зовут меня Иван.
— Это тот, который младший из троих? — не удержалась от намека на стандартную сказочную приставку к данному имени Сашка.
— Не грубите! — предупредил спаситель, улыбнувшись. — Я у родителей один.
По дороге, на которой они так и стояли под фонарем, неспешно пылил задрипанный «жигуленок» явно в поиске ночных пассажиров. Санька махнула рукой, «жигуль» лихо подрулил к ней, и хозяин, выказывая рвение, перегнулся через сиденье и распахнул дверцу.
— Куда?
— На Большую Никитскую.
— Садитесь! — обрадовался ночной «бомбила».
Ну еще бы — центр, значит, хорошо заплатят!
Мужик, обозначенный теперь как Иван, схватил ее за локоть.
— Вам нельзя туда ехать! — сделал он еще одну попытку вразумить Сашку.
— Спасибо вам огромное, Иван. До свидания! — очень, очень по-деловому, как на совещании, ответила она, выдернула локоть из его цепких пальцев, забралась на заднее сиденье, проигнорировав предложенное переднее, и хлопнула дверцей.
Водила быстро рванул с места, опасаясь, что она передумает или ухажер остановит, и бодро, радостно поинтересовался:
— Поругались, что ли?
— Заткнитесь, а? — попросила Санька и прикрыла глаза.
Она зайдет домой, сразу, не разуваясь, шагнет в ванную, пустит воду во весь напор, из обоих кранов, и добавит своей любимой лавандовой соли! Снимет с себя все, затолкает ногой куда-нибудь в угол и заляжет в воду по самые уши! Будет долго-долго лежать и мокнуть!
А потом можно и коньяка тяпнуть, грамм пятьдесят, если он есть, конечно, в доме!
Только бы доехать!
Она откинула голову на спинку сиденья и, запретив себе думать о случившемся, еще раз, теперь смакуя детали, представила свое возвращение домой, в свою уютную квартиру. Этим смакованием предчувствия удовольствия она как бы отгораживалась от ночной проселочной дороги, ужаса, который пережила, и мужика этого, принца-спасителя.
Александра открыла глаза и выпрямилась на сиденье.
— Здесь остановите!
Почему она вдруг решила не тормозить такси у подъезда — всего лишь поворот направо с улицы, немного вперед и влево?
Все из-за мужика этого, непонятного!
Иван. Имя ему не шло, он был какой-то… как бы определить? Европейский, что ли? Русскими просторами от него явно не веяло, и богатырями этой же прописки, и простодушием. Совсем иной типаж.
«Вам нельзя домой, вас там будут ждать!» — передразнила она его мысленно, заодно ругнув и себя за то, что вспомнила эти наставления и вот перестраховывается, и придется теперь тащиться до подъезда…
Порывшись в сумке, отыскала кошелек и протянула водителю деньги. Довольный удачным извозом частник не удержался от комментариев.
Ну еще бы! Как у него вообще терпежу хватило молчать всю дорогу? Извелся, наверное, бедненький.
Сцапав большой лапой деньги и пересчитывая купюры с ловкостью карточного шулера, он довольно поучал: